Колумб

Страна Марьен на «дикой» Эспаньоле была явно нецивилизованной. В цивилизованных краях местные жители, как грифы на падаль, накидывались на суда, потерпевшие крушение, и опустошали их дочиста. Язычник и «дикарь» Гуаканагари и его нагие подданные не присвоили ни единой безделушки, не разжились ни единым гвоздем с погибшего корабля. Адмирал отметил это не без умиления, но в глазах многих его спутников такое поведение было признаком варварства и неразумия…

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ НА ЭСПАНЬОЛЕ

Положение создалось тяжелое. За три с лишним тысячи миль от родины глава экспедиции оказался после гибели «Санта-Марии» с одним-единственным и при этом очень малым кораблем — Мартин Алонсо Пинсон исчез, словно канул в воду. А между тем на «Нинье» теснилось семьдесят с лишним человек — шестьдесят моряков и пленные индейцы.

Нечего было и думать о походах к дальним и ближним землям, в создавшихся условиях поиски Великого хана и страны Сибао — Сипанго вести было невозможно. Как можно скорее надо было отправляться в обратный путь.

В этой обстановке Адмирал не утратил мужества. Будучи человеком верующим, он счел катастрофу событием, предопределенным господом, и, сокрушаясь в душе о гибели «Санта-Марии», наметил четкий план дальнейших операций.

Прежде всего необходимо было «сократить штат плавучего состава» и часть людей оставить на Эспаньоле. Адмирал решил соорудить близ места катастрофы форт и поселить там 39 человек. Этих колонистов поневоле он намерен был забрать домой год спустя, ни на минуту не сомневаясь, что доведет свой корабль в Кастилию и снова вернется в «Индии».

На третий день рождества моряки приступили к постройке крепости. Ее решено было назвать фортом Навидад (Навидад — по-испански рождество), а для сооружения этого опорного пункта были использованы останки «Санта-Марии». В мгновение ока с нее сдернули обшивку, и на отмели остался только скелет погибшего корабля.

Адмирал сам руководил строительными работами, мореплаватель стал плотником, и за два-три дня крепость была подведена под крышу.

Обратный путь не сулил радости, как-никак в разгаре была зима, самое скверное для дальних плаваний время года. А поэтому в команде «Ниньи» надо было оставить лишь самых опытных моряков. Естественно, что не имело ни малейшего смысла брать с собой бесполезных соглядатаев их высочеств и людей, явно ненадежных.

И Адмирал, составляя список робинзонов, остающихся на обитаемом острове, внес в него королевского постельничего Гутьереса, нотариуса Эсковеду, лекаря экспедиции, портного, бондаря и вписал имена некоторых смутьянов. В Навидаде остался боцман Чачу. Остался и толмач Луис де Торрес, в услугах его Адмирал пока не нуждался.

Комендантом крепости Адмирал назначил Диего Арану, кузена доньи Беатрис. Бесспорно, Диего де Арана был человеком чести, он обладал мужеством и отвагой, но рука у него была недостаточно твердая, а гарнизон Навидада надо было держать в узде, и печальная судьба первого европейского поселения в новооткрытых землях, вероятно, в известной мере была предопределена этим не слишком удачным выбором.

Оставив в крепости годовой запас зерна, сухарей, вина, обильный артиллерийский припас и лодку, Адмирал тепло распростился с Гуаканагари и 2 января 1493 года покинул бухту Навидад. С ним отправился в Кастилию юный индеец — родич Гуаканагари. Адмирал не удержался от искушения и продемонстрировал Гуаканагари накануне отбытия сокрушительный эффект корабельных бомбард. С борта «Ниньи» открыт был огонь по остову «Санта-Марии», и потрясенные индейцы окончательно утвердились в могуществе своих негаданных и нежданных гостей.

Зная неуживчивый нрав своих спутников, Адмирал наказывал им крепко держаться друг друга, не ходить в одиночку и по двое и не ослаблять колонию раздорами. Он дал поселенцам очень важное поручение: разведать, где на острове родится золото, и набрать его как можно больше «добром и честным торгом».

Все эти весьма благие наставления, как в этом мы скоро убедимся, эффекта не возымели. Слишком велики были заморские соблазны, уж одно то обстоятельство, что островитяне не могли оказать сопротивления до зубов вооруженным поселенцам, вводило последних в искушение. И, кроме того, с незапамятных времен золото было той субстанцией, которая никогда не добывалась «добром и честным торгом».

Сам Адмирал эту истину доказал в последующие годы на своем примере…

«Нинья» двинулась на восток вдоль северного берега Эспаньолы. В воскресенье, 6 января 1493 года, с вершины грот-мачты замечена была «Пинта». Вскоре Адмирал встретился с Мартином Алонсо Пинсоном, который заявил, будто отделился от флотилии против своей воли, чему глава экспедиции не поверил. «Адмирал скрыл, однако, свои чувства, не желая потакать сатане, который стремился помешать ему в этом плавании и изрядно мешал до сих пор» (24, 176–177).