Колумб

Первое знакомство с новооткрытой землей состоялось, и Адмирал занялся сбором дальнейших сведений об этих заморских краях. Мотки хлопковой пряжи, дротики и попугаи, дары Сан-Сальвадора, моряки принимали охотно, но не эти туземные ненужности требовались главе экспедиции. Королевской чете он обещал отыскать за Морем-Океаном золото и пряности, и надо было как можно скорее дознаться, есть ли на острове и на ближних землях бесценный желтый металл, корица, перец, гвоздика и прочие специи.

Весь день 13 октября Адмирал провел на корабле и на палубе вел беседы с многочисленными гостями. Индейцы — отныне так Адмирал называл всех обитателей новообретенных земель, ибо он считал, что привел свою флотилию к порогу Индий, — добирались на корабли на лодках-однодеревках, такие лодки назывались каноэ, и эти каноэ были разной величины.

Адмирал решил отправиться на поиски более богатого острова, но предварительно он счел нужным обследовать берега Гуанахани.

14 октября с кораблей спущены были шлюпки, и Адмирал повел небольшую лодочную флотилию на север вдоль западного, подветренного, берега острова.

У доверчивого индейского вождя (эти вожди назывались «касиками») Адмирал выпросил семерых проводников, рослых и смышленых юношей. Один из них необычайно быстро, буквально на лету, запоминал испанские слова, оказывал Адмиралу немалую помощь в беседах с местными жителями.

Касик, разумеется, не подозревал, что этих людей вождь бледнолицых пришельцев взял не для прогулки к северным берегам Гуанахани. Адмирал счел за благо не возвращать семерых индейцев восвояси и доставить их в Кастилию. Их высочествам, полагал Адмирал, небезынтересны будут эти живые достопримечательности, и, кроме того, для грядущих экспедиций понадобятся индейцы-толмачи, обученные языку их хозяев.

Менее всего Адмирал считался с желаниями заморских «дикарей». Он вырос в Генуе, он не раз наблюдал, как выводят из трюмов белых рабов, он девять лет прожил в Португалии, стране, где черными невольниками торговали во всех портах, он воочию видел, как отправляли партии рабов из гвинейской фактории Сан-Жоржи-да-Мина. Работорговцем он не был, но промысел этот отнюдь не считал зазорным. Поэтому, совершая в лодке обход необследованных гуанаханийских берегов, он хладнокровно прикидывал в уме, что окажется выгоднее: отправить ли в дальнейшем всех здешних индейцев в Кастилию или оставить их «на этом острове пленниками, ибо достаточно пятидесяти человек, чтобы держать их всех в покорности и заставить делать все, что угодно» (24, 93).

А между тем эти будущие рабы и пленники сбегались к берегу и вплавь добирались до лодок с дарами и приношениями — лепешками кассавы, плодами, ключевой водой. «Несите пищу и питье посланцам неба», — возглашали ликующие островитяне, и они искренне огорчались, когда лодки, минуя их селения, удалялись прочь.

К вечеру Адмирал вернулся к месту стоянки флотилии и приказал поднять паруса. Корабли взяли курс на юго-запад, к ближайшим островам Багамского архипелага. Не девяносто, а девяносто семь человек было теперь на судах Колумбовой армады. Семь пленников увозил с собой в неведомые края Адмирал Моря-Океана. Одному из них, бойкому и смышленому гуанаханийцу, который сразу же полюбился Адмиралу (этот индеец получил испанское имя Диего), суждено было стать личным толмачом Колумба и его спутником во второй экспедиции. Двое исхитрились на следующий день бежать с корабля, остальные же вскоре умерли. На чужих плавучих домах или на чужой стороне.

КУБА — СТРАНА ВЕЛИКОГО ХАНА

Две недели курсировала флотилия в водах Багамского архипелага, не спеша продвигаясь на юг. Повсюду в ласковом море были рассеяны большие и малые острова, невысокие, зеленые, обитаемые. Смертельные опасности таили эти воды — вдоль островов тянулись цепи белых рифов, несметное множество подводных скал скрывалось в уютных бухтах и в извилистых проходах.

На карту Адмирал нанес острова Санта-Мария-де-Консепсьон, Фернандина, Изабелла[54], все они были очень похожи на остров Гуанахани, и обитали на них такие же приветливые и доверчивые люди, говорили же они на том же языке, что и гуанаханийцы, и так же охотно «дарили свои сердца» диковинным пришельцам.

Формула Т–Д–Т — товар — деньги — товар — не применялась и на этих, «более домовитых» островах. Здесь бубенчики, осколки стекла и красные колпаки непосредственно по формуле Т–Т обменивались на мотки хлопковой пряжи и золотые палочки, которыми были украшены носы островитян, но фернандинцы очень быстро дозрели до понятий товарного общества, а это обстоятельство радовало генуэзскую душу Адмирала.