Колумбайн

С приближением 20 октября, дня, когда должно было исполниться полгода со дня трагедии, нервное напряжение нарастало. Все больше распространялись слухи: Эрик и Дилан не могли сделать это без посторонней помощи. «Техасская резня бензопилой» еще не окончилась – они могут напасть снова в любой момент.

И наилучшим моментом казалось именно 20 октября, полугодовой юбилей. 18 октября появился новый слух: приятель Эрика и Дилана, который снимал их школьные видеоролики, сказал кому-то, что собирается «закончить начатое ими дело».

На следующий день полицейские нагрянули в его дом, все обыскали и арестовали парня. Родители парня оказали полиции содействие. Он был обвинен в серьезном преступлении и оставлен под стражей, поскольку судья назначил залог в 500 000 долларов. В камере велось постоянное наблюдение, чтобы не дать ему покончить с собой. Ему исполнилось семнадцать лет.

Подросток ненадолго появился в суде по делам несовершеннолетних, на нем были ножные кандалы и зеленая тюремная роба. Его делом занимался Джон ДеВита, тот самый судья, который полтора года назад вынес приговор Эрику и Дилану. Поскольку подозреваемый был несовершеннолетним, его имя не раскрывалось, а протокол судебного заседания засекретили. Однако ДеВита подтвердил, что полиция нашла изобличающий его личный дневник. «На нем и базировалось обвинение», – сказал ДеВита. У подростка был также найден план школы, но полиция не обнаружила никаких признаков каких-либо конкретных действий. В двенадцатистраничном дневнике подросток сетовал на то, что не смог помочь Эрику и Дилану. Он подумывал о самоубийстве. Он говорил о нем полицейским во время ареста.

В тот же самый день, 20 октября, 450 учеников «Колумбайн» позвонили в школу и отпросились остаться дома, сославшись на болезнь. Зачем идти туда, где тебя могут убить? Многие, кто все-таки явились на занятия, ушли в течение дня. К тому моменту, когда прозвенел последний звонок, половина детей успела покинуть школу. Трое из подростков, получившие тяжелые ранения: Ричард Кастальдо, Анна-Мария Хокхальтер и Патрик Айрленд продержались весь день. Шон Грейвс остался дома и вместе с друзьями пек печенье с шоколадной крошкой. «Я не хотел рисковать», – сказал он.

В четверг 14 % учащихся все еще отсутствовали. Против обычных 5 %.

Затем напряжение спало. В пятницу число пришедших на занятия было почти таким же, как в другие дни. В это утро Анна-Мария Хокхальтер и ее отец поехали в начальную школу «Леавуд», чтобы выразить благодарность тем, кто занимался сбором средств на ее лечение, и принять пожертвования. Около десяти часов утра мать Анны-Марии вошла в ломбард «Альфа», находящийся южнее Денвера, и попросила показать ей пистолет или револьвер. Служитель ломбарда продемонстрировал несколько моделей, лежащих в витрине, под стеклом. Она остановила свой выбор на револьвере 38-го калибра. Вон тот. Когда служитель начал проверять, нет ли у покупательницы уголовного прошлого или психических заболеваний, женщина повернулась спиной к прилавку и зарядила оружие. Патроны она принесла с собой. Первый выстрел она сделала в стену, а второй – в свой правый висок.

«Скорая» отвезла Карлу Джун Хокхальтер в Шведский медицинский центр, ту же самую больницу, в которой лечили Анну-Марию. Несколько минут спустя Карла Джун умерла. Психолог, уже работавший с их семьей, приехал к ним домой, чтобы сообщить печальную новость. Дверь открыла Анна-Мария, и психолог попросил позвать Теда. «Я задышала часто-часто, – рассказывала потом Анна-Мария. – У меня было дурное предчувствие».

– Мне очень жаль, но я принес плохую весть, – сказал гость. – Карла погибла.

Тед Хокхальтер съежился.

– Нет! – закричала Анна-Мария. – Нет! Нет! Нет! – отец обнял дочь. У него ушло несколько минут на то, чтобы овладеть собой, и психолог объяснил, как это произошло.

«Мы опять были сломлены, – рассказывала позднее Анна-Мария. – Лицо отца в тот момент никогда не сотрется из моей памяти. Это выражение ужаса и горя».

В субботу горячая телефонная линия Литтлтона по вопросам душевного состояния приняла множество звонков. Когда приехали психологи, на ленте автоответчика уже было записано и ждало ответа несколько отчаянных сообщений. Психологам пришлось добавить дополнительную смену, которая будет работать в выходные.

– Это тяжелая неделя, – сказал представитель властей округа Джефферсон. – Люди опечалены и подавлены, и им хочется выговориться.

Родители тех, кто пережил атаку на школу, все эти месяцы наблюдали, как их дети балансируют на грани. И особенно в последний месяц. Семьи других подростков понятия не имели, каково приходится тем, кто уцелел, о чем они думают. Может быть, они тоже впали в отчаяние? Не покажется ли им выбор Карлы единственным возможным? Некоторых из учеников «Колумбайн» мучили такие же мысли о собственных родителях.