Колумбайн

Брайану Рорбофу удалось прорвать оборону шерифа. Судья Джексон продолжал издавать судебные решения, предписывающие открыть ту или иную информацию. В мае он велел обнародовать записи всех звонков в службу спасения 911 и результаты баллистической экспертизы. Какое-то время он приказывал предать гласности все материалы, с которыми ознакомился. Семьи убийц попытались остановить его. 1 мая они подали совместное ходатайство, направленное на то, чтобы не предавать гласности материалы, которые в ходе обысков были изъяты полицией из их домов. Эти материалы включали в себя наиболее важные свидетельства: дневники убийц и «подвальные пленки».

Управление шерифа опубликовало итоговый отчет 15 мая, как и предписал судья. Упор там сделан на исключительно подробную поминутную хронику того, что случилось 20 апреля 1999 года. Это была яркая иллюстрация скорости, с которой все произошло: всего семь с половиной минут в библиотеке, а все убийства произошли за первые шестнадцать минут. Как удобно, замечали те, кто критиковал действия полиции. Отчет копов иллюстрирует тезис о том, что у них не было ни единого шанса.

Как и ожидалось, в отчете был обойден молчанием ответ на главный вопрос: почему? Вместо этого около семисот страниц были посвящены ответам на такие вопросы: что? как? и когда? Но людей интересовало отнюдь не это.

Три абзаца были посвящены предупреждениям, сделанным четой Браунов: в одном излагалось их содержание, а в двух остальных – защищались действия департамента шерифа. Утверждалось, что тогда департамент не смог получить доступ к сайту Эрика, и это несмотря на то, что 20 апреля полиция распечатала его страницы в течение нескольких минут после атаки на школу, предварительно восстановив удаленную с него информацию, и подробно процитировала его содержание в ордерах на обыски домов убийц, выданных еще до того, как были найдены их тела. Но даже спустя год после трагедии департамент шерифа все еще продолжал утаивать и содержание сайта, и ордера на обыски. Семьи погибших и пострадавших подозревали, что шериф лжет, но они не могли этого доказать.

За подобный отчет о расследовании публика подняла департамент шерифа на смех. Такая реакция весьма озадачила должностных лиц. В неофициальном порядке они говорили, что действовали так же, как всегда: выстроили дело в закрытом режиме, оставив выводы при себе. Сообщать результаты – это работа прокуратуры, а не шерифа. В департаменте все еще не понимали, что это дело не такое, как другие.

В то время как судебные баталии становились все жарче, начало проявляться то, что называют «усталостью от сострадания». Но пока что никто не говорил об этом вслух.

Первым высказался Чак Грин, обозреватель газеты Denver Post и одна из наиболее мерзких известных персон столицы Колорадо. Семьи жертв были потрясены двумя колонками, в которых он обвинял их в том, что они эксплуатируют трагедию, получая от нее выгоду.

Они уже получили миллионы, писал он. «На нас и так уже обрушилась лавина отчаяния, однако жертвы того, что случилось в «Колумбайн», хотят заработать на этой истории еще больше».

Родители погибших были застигнуты врасплох. Им и в голову не приходило, что кто-то может написать такие вещи. Еще больше их потрясли отклики на эту гадкую писанину. «Все мы сыты по горло этим непрестанным нытьем», – заявил один из читателей газеты. Другой заметил, что подобные настроения появились уже давно: «О них шепчутся среди своих, испытывая при этом чувство вины».

Но теперь эти настроения выражались открыто.

Годовщина трагедии «Колумбайн» предоставила также прекрасную возможность для политических действий. Том Маузер принял участие в акции протеста против Национальной стрелковой ассоциации и, зарядившись там энергией, посвятил себя борьбе за ограничение доступа к оружию. «По натуре я совсем не лидер, но мне становится легче, когда я выступаю перед публикой, потому что таким образом словно продлеваю Дэниелу жизнь», – сказал он. Том взял годичный отпуск за свой счет, чтобы поработать лоббистом организации «Разумная альтернатива эпидемическому распространению огнестрельного оружия» в Колорадо. Эта группа поддерживала несколько внесенных в законодательное собрание штата законопроектов, направленных на ограничение доступа к огнестрельному оружию для несовершеннолетних и лиц с уголовным прошлым. Перспективы их принятия были неплохими, особенно у флагманской инициативы, которая предусматривала ликвидацию лазейки в законодательстве об обороте стрелкового оружия, позволяющую его нелицензированным продавцам – участникам выставок такого оружия не позволялось проводить предварительную проверку покупателей на наличие судимости за уголовное преступление и иных обстоятельств, лишающих их права на его приобретение. Но в феврале законодатели отклонили эту меру, хотя количество голосов «против» лишь незначительно превышало количество голосов «за». Аналогичный законопроект застрял в Конгрессе.