Колумбина или... Возвращение голубков (СИ)

К сожалению, не все разделяли их взгляды… Хватало завистников и злых языков. Хватало интриг за спиной и даже за спинами тех, кто им когда-либо, как-то оказывал доброжелательное отношение. Однако были и те, кто нуждался в их поддержке и дружбе по причине или нет…

— Давай вернёмся в дом. Машенька проснётся, а рядом только бабушки и дедушки или нянька. Испугается их старческим лицам, — ласково улыбнулся Пётр после долгой прогулки по саду с супругой.

— А я?! — рассмеялась Иона шутливо.

— А что ты? Уже можно? — прищурился игриво Пётр. — Я месяц жду… Погоди, — видел он по улыбке любимой всё и тут же отвечал. — Ты не только бегать теперь можешь. Мы можем опять сделать ребёнка!

— Негодник! — толкнула его в грудь Иона и рассмеялась. — Я умру скорее!

Она сорвалась с места и побежала к дому, часто оглядываясь на бегущего следом милого. Пётр бежал за нею, крича вслед, что догонит, что от ласк его не скроется уже никуда. Она и не скроется. Они все эти годы только жарче любили друг друга, дразня и восхищаясь, шутя и серьёзно.

И даже сейчас, в этот обычный день, они делали вновь новые шаги в очередную историю жизни. Они ещё не подозревали, что судьба приготовила им новые испытания, а так же подталкивала оказать помощь тем, кому это было необходимо… Многое зависело вновь от них…

Глава 1 (Мир не может без нас…)

— О, этот шёлк волос прекрасных, тёмно-русых, волнистых, пышных, ароматных… Аромат цветов жасмина… А взгляд твой из очей хрустальных, как то роса с утра кристальна, столь чист, столь трепетный…. игрив… Как жить мне без тебя? Сразу погиб… Люблю я, утром просыпаясь, свой день начать, тебя любя… И губ твоих я вновь касаясь, цветочный сок вкушаю я. О, как же я люблю тебя! И жду и взгляд твой, и улыбку, и голос твой, как пенье птиц, иль песен трепетных букет. Ты — жизнь, ты — всё, ты — мой рассвет, — тихо, осторожно, чтобы не сразу разбудить, ласково говорил Пётр и поглаживал нежными касаниями руки то волосы, то плечи сладко спящей рядом любимой.

Она ещё не открыла глаза, но уже слушала его и блаженно улыбалась.

— Любишь утро начать с меня? — просыпающимся, слегка прорезавшимся ото сна голосом молвила она и медленно открыла глаза.

Ласковая её улыбка, любящий взгляд… Пётр любовался милой и в ответ кивнул.

— Не лови на словах. И день, и вечер с тобой люблю.

— А голос, как у птиц? — хихикнула тогда она.

— У нас он, похоже, у обоих птичий. Воркуем ведь, как голубки, — засмеялся Пётр и накинулся, покрывая жаркими поцелуями. — Как я соскучился!!!

— И я скучала, — поддавалась его ласкам любимая.

— Повторим…. как вчера, — дышал с вожделением Пётр, покрывая её всю поцелуями, гладя и продлевая удовольствие. — А то мне кажется, приснилось всё… Месяц ждал…

— Месяц…

Пылко, как в последний раз… Чтобы не жалеть, что упустил. Чтобы не жалеть, что недолюбил… Но как долюбить? Невозможно… Ведь время не ждёт, торопит любить, торопит дать всё любимым, но любовь бесконечна: её всегда мало…

Нет жизни друг без друга. Тесно, страшно, больно, а потому — сейчас и здесь надо любить, сжимать друг друга в обжигающих объятиях, шептать те слова, что ждут, те слова, о чём кричит сердце, отчего оно стучит и разгоняет по венам кровь… Кровь течёт, становится жарко, уносит, уводит в наивысшую эйфорию, негу и… экстаз…

Любить, сжимать, остаться так навсегда. Кровь по венам и любовь… Она не испарится и не исчезнет. Она та самая — единственная, истинная и вечная. Она в нём и в ней, несёт свет и силу жить…

Не выпуская из объятий любимую, сладостно прижавшуюся к нему и обвившую руками так же восторженно, как и он, Пётр опустился на подушки после бурного начала утра, когда тела вновь праздновали единение их истинной любви.

— А кровать начала скрипеть, — хихикнула Иона и с робостью, посетившей её от того, что сказала, уткнулась ему в грудь носом.

— Пусть, — засмеялся с умилением Пётр. — Она даже помогает. Услышат скрип, значит, нельзя к нам. Пусть весь мир ждёт!

Они уже и не удивились тому, что теперь раздался стук в дверь. Уже привыкли… Дети, няня, родители… Дома никогда не было тихо, пусто и одиноко, но это всё радовало и приносило свою долю счастья.

— Почему нам всегда мешают? — улыбался Пётр.

Он закрыл на мгновение глаза и наслаждался теми секундами покоя, что остались.

— Мир не может без нас, — приподнявшись в его объятиях, Иона ласково поцеловала в щёку.

— Ты уверена? — открыл он глаза и поймал губами её губы, жарко поцеловав.

После этого он откинул одеяло, подмигнув милой, которая, прикусив губу, с восхищением следила за его нагим телом, всё ещё крепким, мускулистым и умопомрачительно соблазнительным. Петру это невероятно нравилось. Он медленно взял висевший на стуле рядом халат и, повернувшись к любимой, стал его надевать.

Пётр смотрел в глаза любующейся им супруги исподлобья, с флиртом и улыбался. Подмигнув, он со вздохом, что пора открывать дверь тому, кто снова постучался, направился к выходу.

С порога, ещё не успел увидеть, кто, Пётр по голосу уже узнал стоящего в коридоре тестя.