Колумбы российские

Тем не менее Резанов, скрепя сердце, согласился списать и Курляндцева, и доктора Бринкина. Мало того, он сам отдал приказ через майора Крупского подпоручику графу Толстому тоже приготовиться к отъезду в Россию. В нем, как члене посольства в Японию, Резанов больше не нуждался. Граф Толстой своим пьянством и грубостью на корабле превзошел всех. Наконец, с корабля был списан и француз Лe-Кабри, совсем уж неожиданно попавший на судно на Маркизовых островах.

3

Когда усталый и запыленный генерал Кошелев явился к Резанову, тот сперва любезно попросил его пойти к себе хорошенько отдохнуть с дороги, а разговор отложить на завтра, но генерал настаивал на своем:

— Нет, нет, ваше превосходительство, я уверен, только чрезвычайные обстоятельства заставили вас вызвать меня… Я чувствую, что произошло что-то очень серьезное и поэтому прошу, скажите — в чем дело? Что произошло?

— Ну если вы настаиваете, прошу садиться!..

И Резанов стал подробно описывать генералу все, что произошло в течение этого года на пути из Кронштадта в Петропавловск.

Всего ожидал губернатор, но услышанное превзошло все самые худшие его предположения. В первый момент он сидел в кресле, как остолбенелый. Затем хрипло произнес:

— Так это же бунт… оскорбление особы государя императора, которого вы представляете в этой экспедиции… под суд бунтовщика и его сообщников!..

Он вскочил и быстрыми шагами подошел к двери… потом повернулся к Резанову:

— Ваше превосходительство, я открываю немедленно же формальное следствие — и, если нужно, отправлю эту особу в Иркутск для отдания его под суд!..

Резанов поклонился.

Кошелев открыл дверь:

— Майор! — приказал он. — Сию минуту отправляйтесь на фрегат «Надежда» и передайте мой приказ капитан-лейтенанту Крузенштерну немедленно явиться ко мне сюда. Повторяю: немедленно!.. Да возьмите с собой двух солдат. А заартачится — привести его силой!

Майор Крупский оторопело смотрел на генерала, которого никогда не видел в таком экзальтированном состоянии.

— Привести силой? — пролепетал он.

— Да, вы, кажется, меня ясно слышали… заартачится — арестовать, и чтобы немедленно был здесь!

— Слушаюсь! — и Крупский заторопился на пристань.

Происшедшая потом сцена, вероятно, на всю жизнь осталась в памяти Крузенштерна. Ему даже не было предложено сесть. Генерал раскричался, обвинял его в бунте, назвал государственным преступником, оскорбившим священную особу государя не только поведением в отношении доверенного лица императора, но и насмешками, когда указы царя были показаны Крузенштерну в пути:

— Извольте, сударь, дать мне теперь ясное и подробное объяснение вашим поступкам — и если такового не последует, то вы будете отстранены от командования кораблем и немедленно отправлены под стражей в Иркутск для суда.

Оторопевший Крузенштерн невнятно пробормотал, что начальником экспедиции был назначен он, а не Резанов, но Кошелев сразу же его обрезал и заявил, что уже подробно ознакомился с указами императора и распоряжениями правления Российско-Американской компании.

— А вас я прошу объяснить ваше недостойное поведение в отношении его превосходительства как начальника экспедиции и посланника государя к японскому двору, а также действительного камергера двора его величества и особы в генеральском чине.

Перепуганный Крузенштерн понял, что он зашел слишком далеко, понял, что отдание под суд означает конец его военной карьеры. Со слезами на глазах он обратился к Резанову, сидевшему в стороне у стола, и стал просить его прощения и не давать хода дальнейшему следствию. Слезно обещал капитан, что ничего подобного больше не случится… Резанов не мог больше видеть этой унизительной картины и сдался, попросив Кошелева прекратить следствие, несмотря на протесты генерала, что поведение Крузенштерна превзошло все границы.

На этом дело и закончилось.

Через несколько дней граф Толстой был отправлен в Охотск для дальнейшего возвращения в Петербург. В той же партии уехали академик Курляндцев, доктор Бринкин и японец Киселев.

Генерал Кошелев настоял, чтобы вместо Толстого Резанов взял с собой в Японию его брата, поручика Дмитрия Кошелева.

— А кроме того, для большего престижа я дам для сопровождения вашего превосходительства к японскому императору семь рядовых с унтер-офицером, под командой капитана Федорова. Так-то будет вернее, — усмехнулся генерал, — да и барабанщика возьмите для пущей важности!

4

16 августа 1804 года, через день после прибытия генерала Кошелева, Резанов написал новое донесение императору, в котором уже более мягко описывал путешествие и приготовления к поездке в Японию. Он даже пытался сгладить поступки графа Толстого, объясняя его поведение «молодостью».

«Вверенные начальству моему суда Вашего Императорского Величества, — писал он, — свершили знаменитую часть предположенного кругом света путешествия»…

Дальше Резанов подробно описал весь путь до Петропавловска: