Колумбы российские

Баранов перешел к поведению моряков — молодых морских офицеров и гардемаринов, посланных к нему для командования судами компании, — неопытные моряки с весьма скромными знаниями, которые постоянно теряли суда, потому что не желали подчиняться «купчишке». Многие из них к тому же стали пить. Пьянство стало беспробудным. Отношение к Баранову несколько изменилось, когда пришел царский указ о возведении его в чин коллежского советника. Тем не менее он был для них выскочкой.

— Мне совершенно все равно, Николай Петрович, мне, извините за выражение, наплевать, если эти глупцы теряют свои жизни в кораблекрушениях, но мне невыносимо жаль и тяжело терять ценные грузы, гибнущие по их глупости и заносчивости, грузы стоимостью в несколько десятков тысяч рублей, ценные меха, добыть которые теперь не так-то легко. Видели бы вы их поведение, Николай Петрович, здесь на берегу, когда корабль стоит в гавани. Много раз я писал об этом правлению компании. Их поведение стало просто невыносимым. Возьмите для примера моего помощника Кускова… чрезвычайно способный человек, исполнительный… человек долга… честный, работящий… и этот человек без конца подвергается грубостям, оскорблениям и даже угрозам со стороны этих щенков, угрозам физического воздействия — то есть мордобоя или порки, только потому, что он человек низкого происхождения… Почему бы правлению компании не позаботиться о нем — дать ему какой-нибудь чин, хотя бы коммерции советника, что ли, чтобы оградить его от этих людей. Этот человек будет достойной заменой мне, потому что я хочу уйти на покой… и чем скорее, тем лучше.

Резанов поднял руку…

— Даже не думайте о своем уходе, Александр Андреевич. Как можно говорить об этом, когда здесь еще так много незавершенных дел, которые только вам под силу! А что касается ваших рекомендаций по поводу Кускова, то я немедленно же пошлю надлежащее сообщение в Петербург и личное письмо его сиятельству графу Румянцеву — вы ведь знаете, он министр коммерции и мой покровитель!

Был уже поздний час, очень поздний, а два человека все сидели и говорили… обсуждали судьбы Русской Америки… С горечью коснулся Баранов и своих отношений с монахами.

Чем больше слушал Резанов своего собеседника, тем больше убеждался, насколько несостоятельны были все доносы на него. Здесь перед ним сидел большой человек, строитель, раздвигающей границы империи. Он понял теперь, почему Баранов пользовался таким уважением и авторитетом за границей, как и уважением верных ему промышленных, понял, почему никто из них не сказал даже и слова против своего начальника. Очевидно, очень мало было среди них недовольных Барановым, кроме, может быть, монахов.

Эта встреча двух людей, совершенно различных по происхождению, но похожих по своей любви и преданности родине и стремлению к ее величию, открыла им обоим глаза на многое. Оба они объяснились и полюбили друг друга, почувствовали искреннее уважение друг к другу, и это свидание оказалось поворотным пунктом в истории русских владений в Америке потому, что оба они почувствовали и уверовали в схожесть своих мыслей и планов. Тот и другой оставили свой след на строящемся здании новой столицы Русской Америки, на расширяющейся колонии, которая только-только начала чувствовать свою силу.

Быть может, имя Баранова запечатлелось сильнее даже в теперешней американской Аляске, как имя первого правителя русских колоний, которого и сегодня помнят как человека тяжелым трудом и упорством сколотившего русскую колониальную империю за небольшой срок — какие-то двадцать лет. В то же время имя Резанова промелькнуло в истории колонии подобно метеору, пролетевшему над Новоархангельском, совершившему историческую поездку в Калифорнию, где ему суждено было опять-таки оставить яркий след хотя бы как одного из героев романтического эпизода. Метеор промелькнул, и… исчез. Способный государственный Деятель Резанов, возможно, оставил бы более глубокий след в истории западной части Америки, если бы судьба не вмешалась и не прервала его жизнь именно в тот момент, когда, казалось, все благоприятствовало и обещало ему дальнейшее продвижение.

Проживи этот человек дольше, может быть, и судьба Аляски и Калифорнии была бы совершенно иной!..

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: ПЕРВЫЕ ДНИ В НОВОАРХАНГЕЛЬСКЕ

1

Резанов не терял напрасно ни одного дня. Он был вездесущ, все видел, все наблюдал, изучал, следил за распоряжениями Баранова и с каждым днем все более и более убеждался, что тот был настоящей находкой для компании. Много практических указаний дал Резанов правителю, полезных хотя бы тем, что они исходили от директора компании, на месте изучившего условия.

Николай Петрович даже за то короткое время, что он провел на острове Кадьяк, навел там порядки, дал встряску морским офицерам и монахам за их поведение, доходчиво внушил им, чтобы относились с большим уважением к правителю, доверенному лицу компании.