Колумбы российских древностей

Таким образом, в деятельности кружка по собиранию документальных памятников постепенно усиливалась универсальность разысканий. Его члены перешли от поисков документов в Московском архиве Коллегии иностранных дел к обследованию заграничных и русских архивов, к изучению археологических памятников и к сбору этнографического материала. В последние пять лет существования кружка поиски осуществлялись в ходе комплексных археографических, археологических, этнографических «полевых» экспедиций.

К концу своей жизни Румянцев мог с основанием считать в какой-то мере реализованными планы Вихмана и Аделунга. У него была крупнейшая библиотека в России, насчитывающая около 28,5 тысяч книг, среди которых почти полторы тысячи — русских, в том числе 213 старопечатных. Отдел истории включал более 12 тысяч томов[50]. Богатейшее собрание оригинальных славянских рукописей [51] и их копий насчитывало свыше 700 номеров. В нумизматическом кабинете только греческих и восточных монет оказалось около полутора тысяч экземпляров, а в этнографической коллекции находились предметы быта, оружие, одежда, украшения русских, алеутов, коряков, а также народностей, населявших Филиппинские, Сандвичевы и другие острова. Граф владел и богатым собранием разных минералов. По универсальности подбора всевозможных памятников и их научной ценности все собрания Румянцева занимали одно из первых мест в России начала XIX в.

Свою библиотеку и коллекции Румянцев мечтал сделать всеобщим достоянием. Еще в 1813 г. на пожертвованные им средства в Великих Луках была открыта библиотека, ставшая одной из первых общедоступных библиотек в русской провинции. Составленные Румянцевым правила ее пользования предусматривали, чтобы по каталогу, «открытому для всякого», в определенные часы можно было свободно брать книги. «Отечеству на благое просвещение» — доска с такой надписью красовалась на доме Румянцева в Петербурге. Здесь в 1831 г. на основе библиотеки и собраний графа и был открыт Румянцевский музей, переведенный спустя три десятилетия в Москву.

К началу XIX в. документы заграничных архивов по истории России оставались практически неизвестными. Знакомство с ними в XVIII в. происходило не в результате систематических разысканий, а эпизодически, случайно. Непросто было получить и доступ к ним. Даже Карамзину с его связями в культурных кругах Европы с большим трудом удалось воспользоваться (не без помощи Румянцева) копиями Бременского, Кенигсбергского и Мекленбургского архивов, Ватиканской и некоторых римских библиотек. Лишь в начале XIX в. к копированию иностранных источников по истории России приступил А. И. Тургенев. Тогда же в России становятся широко известными архивные находки, сделанные во время ученой поездки по славянским странам, Австрии, Германии, Италии и Франции польского исследователя М. Бобровского, в результате которой было скопировано множество документов, касающихся славянской истории.

Обширные научные планы, которые вынашивал кружок, было невозможно осуществить лишь на документальной базе русских архивов. С этим сотрудники Румянцева столкнулись уже в процессе подготовки первых частей «Собрания государственных грамот и договоров», когда возникла необходимость знакомства с иностранными источниками хотя бы для комментирования издаваемых русских документов. По сравнению с современниками возможности для работы в зарубежных архивах у кружка были большими: со времен своей дипломатической деятельности Румянцев сохранил связи со многими иностранными политическими деятелями и учеными. Он даже признавал, что ему «легче домогаться по таковой статье в чужих государствах, нежели в отечественных пределах»[52].

Начало разысканий кружка в зарубежных хранилищах относится к 1812 г. Именно тогда сын эстляндского генерал-губернатора И. О. Штрандман, начинавший под руководством Румянцева свою дипломатическую карьеру, скопировал несколько документов в Королевской библиотеке в Стокгольме, а в библиотеке графа Бригге — погибшую позже Ревельскую хронику XIV в. и другие материалы. Копии были присланы в Россию (в настоящее время они, к сожалению, утрачены).

Двумя годами позже кружок попытался ознакомиться со славянскими рукописями Вестерозской гимназии в Швеции, о которых появилось сообщение И. Г. Шредера в «Шведских ученых ведомостях». Четыре больших сборника, составленных по инициативе шведского дипломата XVII в. Спервенфельда, содержали Книгу Большого Чертежа, Степенную книгу, Новый и Казанский летописцы и другие материалы. Через русского посланника в Стокгольме, барона Г. А. Строганова, от шведского правительства было получено разрешение на их копирование. Работу поручили священнику русской миссии в Стокгольме Иванову. Однако вскоре возникли сложности с перевозкой рукописей из Вестероза в Стокгольм. Лишь в 1819–1820 гг. после «неусыпного и тщетного старания» Румянцев получил их описание, а затем и несколько копий, в частности «Истории», написанной в 1672 г. Феодосием Софоновичем[53].