Колыбель чудовищ (СИ)

 Марк бесшумно соскользнул с дерева, спугнув бродячего кота, и буквально растворился в надвигающихся сумерках, так и оставшись незамеченным своими врагами. Что ж, пусть наслаждаются последними часами своей вечности, которой он намерен их лишить. Из их разговора явственно следовало, что сторону Перворожденного они принимать не собираются - тем хуже для них, глупцов, и тем слаще ему будет упиваться их тщетными мольбами о пощаде. И это будет его последнее развлечение в этом мерзком, грязном, порядком наскучившем ему городишке.

 ...Каин тихо приоткрыл дверь в комнату, отведенную Мие и Яне. Мия была внизу, встречая мужа; девушка же, измотанная недосыпом, дремала, клубочком свернувшись на кровати. Светлые волосы рассыпались по подушке, ладошки по-детски покоились под щекой. Вампир осторожно присел на краешек кровати, стараясь не потревожить сон Яны, но она мгновенно открыла глаза, приподнялась на локте.

 - Вернулся? - спросила она с таким облегчением, что у Каина в сердце что-то ощутимо вздрогнуло, отозвавшись теплом в каждой клеточке тела. Серые глаза смотрели на него с прежней доверчивостью и...радостью?

 - Да. Вернулся. И Алекс тоже тут, - зачем-то добавил он. Порывшись в кармане, он выудил оттуда найденный в доме Перворожденного браслет и протянул его Яне.

 - Откуда ты... ты что, встретил его? - прошептала она, испуганно вскинув на него глаза.

 - Нет, браслет я нашел в спальне девочки, его вриколакоса. Увы, к нашему приезду дом был совершенно пуст. Как мы и предполагали.

 - И что теперь?

 - Есть кое-какие мыслишки.

 - Вызвать Палачей?

 - Вижу, Мия уже посвятила тебя в наши планы.

 - Да, мы... поговорили. Она тоже за вас переживала.

 - Тоже? - приподнял он бровь.

 Девушка закусила губу, глядя на него одновременно смущенно и сердито.

 - Не придирайся к словам, Каин.

 - И все же... Не хочешь же ты сказать, что беспокоилась о нас... обо мне?

 - Почему это тебя так удивляет? Или человеку не положено привязываться к вампирам?

 - Так ты ко мне привязана? - уточнил он с довольной ухмылкой.

 Яна невольно отметила, что улыбка невероятным образом преображает его обычно хмурое, мрачное лицо, придавая ему по-мальчишески озорное выражение. Сейчас он казался таким молодым, таким... человечным. Другим. И она впервые задумалась о том, что, в сущности, совсем мало его знает. Когда он улыбался вот так, воспоминания о его приступах ярости, об укусе, об ужасе, в который ее порой повергали его выходки, блекли, утрачивали свою остроту.

 - Я привязана к вам, - ответила она, сделав ударение на последнем слове. - К тебе, Алексу, Мие... Аскольду. И Джейден мне нравится. Я ничего не могу с собой поделать. Я знаю, что вы - хищники, что когда-то вы убивали людей. Но никто из вас не сделал мне ничего плохого... - она запнулась, подняв на него взгляд, и он, правильно его истолковав, тихо закончил за нее:

 - ...кроме меня.

 - Ты ведь сам сказал, что просто не сдержался.

 - Хотя должен был.

 - Должен? Кому? Мне? - с такой горечью спросила Яна, что у него сжалось сердце. Чуть не застонав от непривычного, а оттого еще более мучительного раскаяния, он протянул руку и скользнул пальцами по ее щеке, стараясь вложить в этот неуклюжий жест как можно больше ласки. Девушка замерла, но не отстранилась - это утешало.

 - Мне очень жаль, - прошептал он едва слышно, - поверь, Яна, я не хотел этого. Вернее, хотел - кому я лгу - но не так, совсем не так... С тех пор, как ты вошла в мою жизнь, во мне постоянно что-то ломается, переворачивается, скрежещет... Я уже и забыл, каково это...

 - Каково - что? - тоже переходя на шепот, спросила она. Его ладонь так и застыла на ее щеке, но она и не пыталась уклониться.

 - Любить...

 Они замолчали: он - напряженно ожидая недоверчивого смеха или возмущения, она - изумленно осмысливая услышанное. Александр говорил ей о чувствах Каина к ней, да и поведение последнего - на том же озере, например - выдавало влечение, которое он к ней испытывал, но услышать о любви из его собственных уст... Яна смотрела на Каина во все глаза, смятенная, растерянная и неизвестно отчего покрасневшая. Он и правду имел в виду, что любит ее, или это ей всего лишь померещилось? Что полагалось говорить в такой ситуации? Снова, как в утро их отъезда в дом Мии, сказать, что это чувство не взаимно? Но отчасти это было бы ложью...

 - Ты любишь меня? - выдохнула она вертевшиеся на языке слова и зажмурилась от собственной смелости.

 - Да, Яна. Люблю.