Колыбель для мага

После всех этих разговоров две девушки в светло-синих платьях отвели Аннеке в покои, которые, как оказалось, выделили для нее господа казначей и распорядитель по приказу королевы. Казначеем и распорядителем оказались одинаковые господа в темном. Интересно, какое им с Нагути-ко назначили жалованье? Аннеке не припоминала, чтобы господа в темном во время приема назвали ей хоть какие-нибудь цифры. Она постеснялась обсудить этот вопрос и не сомневалась, что на ней сэкономили, как смогли, лишь бы не вызвать гнева королевы. Но любое, самое маленькое жалованье во дворце во много раз больше, чем ее доходы в родной деревне, и, особенно в первое время, покажется им с Нагути-ко богатством. А потом видно будет.

Аннеке очень низко оценивала свои способности и вкус к придворной интриге. Но раз она смогла изучить Искусство, то сможет преуспеть и в этом. Глядишь, найдется опытная наставница, ведь любой женщине знахарка может оказаться полезной, а то и необходимой, тем более, что у многих есть собачки.

Небольшая толпа слуг и камеристок сгрудилась у дверей, предлагая свои услуги. Надо полагать, слух о королевском благоволении к молодым волшебницам облетел уже всех. Аннеке выбрала здоровенного парня и молоденькую служанку, чьи физиономии показались ей наиболее симпатичными и внушающими доверие, и отправилась с ними за домочадцами и вещами.

Можно было отправить слуг одних, но Аннеке самой хотелось пройтись и в заняться чем-нибудь, пока новые впечатления улягутся.

Отказавшись от предложенных у выхода носилок и заслужив этим удивленные взгляды слуг, Аннеке со своим немногочисленным сопровождением направилась было в сторону королевской гостиницы, но не успели они пройти и полквартала, как их бегом догнали несколько слуг, несущих паланкин. Носильщики остановились, паланкин поставили на землю, словно бы случайно загородив дорогу. Один из слуг, сопровождающих паланкин, направился к Аннеке, низко кланяясь на ходу.

— Мой хозяин хочет срочно посоветоваться с вами, госпожа волшебница. Соблаговолите ли? Он прислал за вами этот паланкин.

— Конечно, но может быть, позднее, например сегодня вечером или завтра? Я переезжаю, моя подруга, слуга, вещи в гостинице…

— Вас же сопровождают Тод и Мартия, они очень хорошие слуги, честные и старательные, нельзя сделать лучший выбор. Попросите главного распорядителя, чтобы они и в дальнейшем вам прислуживали. В вашей новой должности вам как раз полагается двое слуг из дворцовых. Тод и Мартия вас и перевезут. Напишите записку вашей подруге, дайте им немного денег, чтобы нанять повозку, и они все прекрасно сделают за вас. На то и существуют слуги!

Посланник жестом подозвал сидевшего прямо на улице у стены дома и ожидающего заказов каллиграфа, тот вскочил и подбежал бегом, на ходу доставая бумагу, перья и чернила. Каллиграф уселся у ног Аннеке, разложив принадлежности для письма на мостовую, подложив, впрочем, дощечку. Ничего не оставалось, как продиктовать домашним записку, заплатив писцу медную монетку, и загрузиться в присланный паланкин. У девушки мелькнула мысль о ловушке, но кому может понадобиться готовить для нее ловушку? И ее нельзя назвать беззащитной жертвой.

Носильщики почти что бежали, и как только ухитрялись с такой-то тяжестью?! Но парней было четверо, и все здоровенные, как жеребцы. Очень быстро носилки достигли ворот богатого дома, окруженного небольшим уютным садом. Этот сад вокруг дома, как уже знала Аннеке, являлся признаком большого богатства и власти: в городе все дома стояли впритык друг к другу, для садов места не оставалось. А если любишь природу и хочешь наслаждаться запахом роз или цветущего миндаля, покупай загородное поместье и тащись оттуда на торжественные церемонии во дворец аж пол стражи…

Ворота немедленно отворились, и важный пожилой слуга в богатой одежде, скорее не простой слуга, а какой-нибудь эконом или управляющий, с поклоном проводил знахарку в дом, по мраморной, покрытой роскошным сидмасийским ковром, лестнице, в красивую большую комнату и усадил там в кресло возле маленького столика.

Аннеке осмотрелась: ну что можно сказать, хозяин дома явно питал искреннюю и сердечную привязанность к сидмасийским коврам. Огромный ковер на полу, все стены в коврах, низкий диван покрыт сидмасийским ковром, на креслах такие же, но маленькие ковры.

А еще — огромное количество драгоценных безделушек: по углам — напольные фарфоровые вазы экской работы с геометрическим орнаментом, в них букеты и ветви, сделанные из серебра, с золотыми цветами, капли росы на цветах и листьях изображали отшлифованные кусочки горного хрусталя. На столике — скульптуры, чаши, подсвечники дорогой изысканной работы; к деревянному потолку, сплошь покрытому резьбой, изображавшей виноградные лозы, подвешены бронзовые позолоченные светильники в виде цветов и птиц.