Колыбель колдуньи

— Я сейчас даю вам шанс просто уйти, и обещаю, что наказывать вас не буду. Просто уступите нам дорогу! — Мой голос звучал не очень уверенно.

— Барин, мы вас любим, барин мы вас спасти хотим — вы под её чарами. Она вас заколдовала, она ведьма. Мы вас спасем, вы нам потом сами спасибо скажете!

— Прочь пошли! — Я уже злился, — попробуйте, троньте! Пошли вон отсюда, холопы!

— Бей ведьму! — Протяжный возглас прозвучал как команда, тени кинулись к нам.

Я только успел оттолкнуть Ксану к деревьям:

— Беги!

Сам прыгнул, преградив путь нападающим.

— Уйди барин! Не то кистеня отведаешь!

Я вспомнил свою боксерскую молодость и методично отрабатывал полузабытые хуки на нападавших. Мне не пришлось долго возиться — пьяные мужики просто лежали в ряд на земле без признаков сознания, не помогли им и их хваленые кистени. Я кинулся в лес, где практически сразу наткнулся на Ксану, которая восхищенно глядела на меня так, что мне даже стало неловко. Она повлекла меня дальше в лес. Я попробовал сопротивляться:

— Остановись, прошу, давай отдышимся.

— Нельзя, барин, не успеем.

Мы бежали все дальше и дальше вглубь чащи. Темнело, и я едва успевал за Ксаной. Час-другой пробежки по бурелому и мы были у того самого озера, в котором я впервые увидел купающуюся в лунной радуге свою ворожею. Стало совсем темно, только ярко светила полная луна. Я только теперь понял — все то время, пока мы искали камни, готовили свадьбу, все время было полнолуние. Так не бывает в реальной жизни, но здесь так действительно было. Луна была какой-то неестественно большой, так, что можно было рассмотреть все неровности на ее поверхности, и чрезвычайно яркой. Я огляделся — в свете луны над водопадом опять была та самая розовая лунная радуга. Ксана достала фляжку и влила в рот несколько капель. Затем, скинув одежду, шагнула в розовую дымку. Она словно висла над поверхностью воды. Над лесом полилась серебристая песня-молитва. Ксана танцевала в струях розовых искр, которые вихрились, следуя изгибам ее тела, повторяя движения ее танца. Это длилось вечность, и вечность я готов был наблюдать за этим. Внезапно она отступила назад, на землю и я увидел огромную воронку, разверзшуюся в озере под водопадом.

— Вот и все — пора, — она достала из того самого шалаша из лапника, в котором я прятался на охоте, просмоленную корзину, в которой лежали завернутые в тряпицу камни. К ручке корзины была привязана веревка, к которой в свою очередь был привязан огромный камень

— Ксана, — мое сердце разрывалось, послушай, пойдем со мной!

— Мое место здесь, я не могу идти с тобой.

— Тогда я останусь!

— Ты не можешь остаться! Ты должен идти прямо сейчас, слышишь, колыбель открыта, и ты сможешь попасть туда только однажды — сейчас.

— Черт! Как несправедливо то! Я не могу тебя потерять, слышишь! — Я схватил ее в охапку и стал покрывать поцелуями. — Ты моя, слышишь, моя, самая красивая, самая любимая, единственная моя…

— Барин!

— Какой к черту барин! Барин…

— Данила Алексеевич, пора. Послушай — там, куда ты попадешь очень темно и глубоко. Задание не из простых, если тебе не хватит воздуха — ты погибнешь, подняться наверх ты не сможешь, — врата работают только в одну сторону, поэтому возьмешься за ручки корзины, держи ее все время над собой, съедешь по стене водяной ямы вниз. Камень будет держать корзину у дна — она просмолена и там останется немного воздуха — ты сможешь немного дышать там. Камни будут светить, пока они вместе, давать немного так нужного тебе там света. Ты все помнишь? Знай, — твоя жизнь теперь зависит только от тебя?

— Ксана, подожди, Ксана, неужели это все?

— Иди, милый, иди, иначе будет поздно! С первым снегом колыбель закроется, — она влила мне из фляжки несколько капель того самого огненного зелья, которое не позволяло мне чувствовать ледяной холод воды.

— Снимай одежду, бери корзину, камни и иди!

— Подожди. — Я подошел к ней и заглянул в ее полные слез глаза. Прощай, прощай, моя ворожея, спасибо тебе за все, прощай и прости. — Я прикоснулся к ее губам. Последний поцелуй, такой нежный. Такой страстный, такой бесконечный, последнее прикосновение…

Вдруг что-то холодное и мокрое упало мне на лицо — я поднял голову вверх и обомлел — с пустого чистого с огромной полной луной неба падали большие пушистые снежные хлопья.

Ксана отчаянно закричала:

— Скорее! Тебе пора! Слышишь! — она всучила мне в руки корзину, а за пазуху узел с камнями, — скорее, любимый, спасай нас обоих!

Я набрал полную грудь воздуха, поднял над собой корзину и съехал вниз по стене воронки.

* * *