«Колыбель» Победы

– Рад вас видеть, господин подполковник, – приземистый бородатый лесник неожиданно кивнул – так может сделать только человек из общества, получивший хорошее воспитание. – В доме никого нет, а потому мы можем говорить спокойно. Позвольте полюбопытствовать – что на этот раз привело вас сюда? Судя по вашей одежде, вы продолжаете борьбу с большевиками прежними методами, не так ли?

– Вы не ошиблись, Андрей Сергеевич, десять дней назад я сбежал из тюремного вагона, который отвез бы меня в приполярные края. А вот моего случайного попутчика по десятидневному анабазису по местным болотам, – Лемке чуть поклонился к стоящему рядом с ним Манштейну, – ждала горшая судьба, которой никто бы не позавидовал.

– Тогда позвольте представиться, милостивый государь. – Лесник чуть наклонил голову. – Поручик 3‐го стрелкового генерала Дроздовского полка Добровольческой армии Русецкий!

– Командир 56‐го моторизованного корпуса вермахта, генерал пехоты Эрих фон Манштейн! Превратности судьбы, господин обер-лейтенант, меня привели в большевицкий плен совсем недавно, но любезный Федор Карлович показал путь к спасению.

Лесник добрую минуту осмысливал услышанные слова, недоуменно переводя взгляд от Лемке на него и обратно. А подполковник скинул с плеча котомку и развязал на горловине веревку.

– Рад вас встретить в своем доме, ваше высокопревосходительство, и окажу вам помощь, если потребуется! Вы, случайно, не родственник нашим генералам фон Манштейнам, отцу и сыну, что воевали в Гражданскую войну с нами в рядах Дроздовской дивизии?!

– Мы обсуждали этот вопрос с милейшим Федором Карловичем и могу сказать, что определенное родство имеется, у нас ведь общие основатели древнего рыцарского рода, что уходит корнями в девятый век. Просто одни Манштейны очень давно перебрались в Россию и верно служили вашим царям в армии и на статском поприще.

– Удивительно – германский генерал в плену был у большевиков! В той войне, как помню, были только австрийцы и венгры. Так-так, понимаю, это ведь вас здесь в плен взяли?!

– Именно здесь, только на той стороне Великой, – устало усмехнулся Манштейн, тронув ладонью отросшую за долгие дни скитаний бородку, – как раз почти три недели и прошло. Время тогда летит очень быстро, когда наша судьба насыщена приключениями… Однако мне очень нужно вернуться к своим солдатам, война для меня не окончена…

Командир 11‐го стрелкового корпуса генерал-майор Шумилов

Тарту

– Теперь можно надеяться, что рубеж по Эмбаху удержим, – негромко произнес Михаил Степанович, рассматривая в бинокль позиции немцев. Там было тихо, противник явно не собирался переходить к обороне. Поневоле в голову приходила мысль, что неспроста так, явно германское командование что-то задумало.

За свою долгую карьеру военного, которая протянулась на четверть века, Шумилов повидал многое. Разве он мог представить, что, выбрав для себя профессию земского учителя, он ее сменит на школу прапорщиков и даже успеет стать офицером царской армии. Но мощный вихрь революции закружил его и бросил в круговерть Гражданской войны. Воевал супротив сибиряков, что под бело-зеленым знаменем пришли на Урал – те боевые действия запомнились чрезвычайным упорством атак солдат «автономной Сибири», что к зиме 1919 года уже просто стали «белыми». Вот только армии новоявленного «Верховного Правителя России» адмирала Колчака вскоре разбили и погнали осенью к Байкалу. В преследовании белых не довелось участвовать – назначенный командиром 253‐го стрелкового полка «Красных орлов» он отправился на Южный фронт, к Перекопскому перешейку Крыма. За ним укрепилась недобитая белая Добровольческая армия, которую вместо Деникина возглавил «черный барон» Врангель. И сразу с полком попал под удар печально знаменитых «дроздовцев» – офицеры и солдаты в малиново‐белых фуражках навечно врезались в память своими бесшабашными атаками, что сразу опрокинули бригаду – куда там колчаковцам. Шумилова ранили в первом бою – был на излечении в самом центре крестьянского мятежа. Тут пришлось воевать с бандами Махно, впрочем, недолго – «батька» вольницы в очередной раз признал Советскую власть и двинул свои тачанки в Крым, на помощь Красной армии.

Сила солому ломит – в начале ноября прорвали оборону Перекопа, вскоре красноармейцы увидели в Севастополе уходящие за горизонт черные столбы дыма далеких кораблей, что увозили на чужбину врангелевцев. А заодно тут же покончили с «махновщиной», не выпускать же из Крыма эту анархиствующую заразу, что едкой плесенью разъедала тыл советских войск и постоянно подбивала зажиточных местных селян на мятежи.