Колыбель предков

Изучая привычки гиен, Дарт обратился к опытным охотникам Южной Африки. Они рассказали, что большинство местных хищников — львы, шакалы, пятнистые гиены — избегают устраивать логова в пещерах или скальных навесах и предпочитают жить на открытых пространствах. Правда, леопард и коричневая гиена, когда у них появляются детеныши, могут ютиться под навесами или в скальных трещинах, но и они поедают свою добычу на открытых площадках. Чтобы окончательно решить вопрос о скоплениях костей в логовах гиен, Дарт попросил Алана Хьюза написать в газеты — не видел ли кто из читателей чего-то подобного? Ответы оказались единодушными — никто завалов костей в местах обитания гиен не наблюдал. И, наконец, последовал практический эксперимент — Дарт после долгих хлопот добился разрешения раскопать логово гиены в заповеднике национального парка Крюгера. Четыре дня помощники Дарта Хьюз и Харингтон, а также четыре африканца копали самую большую из дыр, уходящих под землю. Тоннель разветвлялся на глубине шести футов на четыре отдельные камеры — две короткие и две длинные. Несмотря на тщательные поиски, в логове ничего обнаружить не удалось. Правда, попался скелет черепахи, но гиена не имела к нему отношения — черепаха случайно свалилась в дыру и не смогла из нее выбраться. Раскопки около входа также казались безрезультатными. Кое-где невдалеке валялись панцири черепах, но гиены определенно не проявляли к ним интереса — панцири в отличие от подобных в Макапансгате не были разломаны.

Могли ли вообще гиены при их жадности, прожорливости и неразборчивости, вечном голоде, который они испытывают, позволить себе бросать кости убитых животных? Нет, конечно. Челюсти гиен способны раздробить любую часть скелета, а мощные и твердые зубы легко разотрут его на части, удобоваримые для крепкого, приспособленного к грубой пище желудка. Студент Дан Мэриз провел серию наблюдений над гиеной, пойманной вскоре после рождения. В восемнадцать месяцев она уничтожила без остатка голову, челюсти, зубы и шкуру теленка, а в два года за три дня с легкостью расправилась с головой осла, не оставив от нее ни частицы. Сходные наблюдения позволяют сделать вывод о том, что гиены в древности тоже не накапливали кости, а пожирали их, неоднократно возвращаясь к месту гибели жертвы.

Итак, Дарт после завершения «исторического экскурса» и практической проверки сведений о гиенах мог с уверенностью утверждать, что скопления костей в Трансваальских пещерах оставлены австралопитеками. Костеносная брекчия — не что иное, как культурный слой жилища недостающего звена, его кухонные отбросы. Гиена, конечно, могла заходить в пещеры, по каким-то причинам покинутые австралопитеками, и грызть разбросанные кости, в том числе останки своих сородичей. Следует, к тому же, учитывать следующие обстоятельства: гиены неотступно сопровождали сообщества австралопитеков, как они сейчас следуют по пятам более удачливых в охоте семейств могучих львов, тигров и леопардов, каждый раз терпеливо поджидая конца их кровавого пира, чтобы поживиться остатками. Назойливые спутники в охотничьих экспедициях недостающего звена сами порой становились жертвами предков людей, голодных или выведенных из себя нахальством непрошеных нахлебников…

Разве не сенсационен подобный шторм в антропологии, взрывающий спокойное и, казалось бы, совершенно естественное представление о трансваальских пещерах, как логовах животных? Разве не поражает неожиданностью объяснение скоплений костей в пещерах Южной Африки хозяйственной деятельностью недостающего звена? А выводы об охоте австралопитеков на обитателей степей, пустынь и саванн, а также о собирательстве, как важном подспорье в обеспечении пищей? Каждое из новых заключений Дарта и способ их обоснований били в одну точку: австралопитеки принадлежат к той разновидности антропоидов, которые вступили на стадию очеловечивания. Они — искомое недостающее звено. Во всяком случае, как с чисто антропологической точки зрения, так и по образу жизни австралопитеки более чем какое-либо другое из ископаемых приматов имели шанс занять вакантное место в цепочке предшественников человека, связывающих его с миром антропоидных обезьян.

Впрочем, для окончательного решения все еще недоставало одной весьма существенной особенности, не дававшей покоя самым последовательным сторонникам возведения австралопитеков в почетный ранг недостающего звена, — они, австралопитеки, как считалось, не умели изготовлять и использовать орудия, что определяется как первый и самый весомый признак человеческого статуса. Дарт нетерпеливо наверстывал упущенное за предшествующие десятилетия. Не давая передышки противникам, он высказал мысль о том, что австралопитеки представляли особую стадию в культурной эволюции человечества, когда в качестве орудий использовались не камни, а кости, зубы и рога животных. Дарт даже предложил особое название для этапа недостающего звена — osteodontokeratic kulture, «культура кости, зубов и рогов».