Колыбель тяготения

— Вот зачем тебе вид на эту выветренную серость? Смотришь и настроение портиться. Выбрала бы какие-нибудь водопады или привычный тебе Алтай, в конце концов.

— Я же психолог, Ник. Стараюсь себя не обманывать, пусть как есть, так и будет.

Он фыркнул:

— Мы глубоко под поверхностью, да еще на темной стороне.

— Считаешь, стоит сделать черный квадрат во всю стену?

— Наоборот. Если уж создавать иллюзии, то отрываться по полной. А реальность пусть катится в тартарары.

— И мы вместе с ней. Даже не заметим, как.

Он повернулся, провел пальцем по высокой скуле, выпуклости подбородка, скользнул по шелковистой шее.

— Признайся, Марго, нервничаешь как раз ты, а спрашиваешь у меня. Зеркалишь — это так у вас называется?

— Я — да, волнуюсь. Мое мнение может повлиять на важные военные решения. Боюсь такой ответственности.

Марго перехватила его руку, крепко сжала и опустила вниз. Смотрела внимательно, выискивала ответы глазами:

— Ты как два разных человека, Ник. Я познакомилась с одним, а позже встретила совсем другого.

— Мы все изменились, — отвел глаза Ларский, ощутив вдруг возникший между ними незримый барьер.

— Я не об этом сейчас, не о войне. Тогда, в Макао, мне казалось у нас был шанс. Пусть ни к чему не обязывающее развлечение, игра, флирт, случайный секс. Но все равно был. Ты казался открытым, понятным и… нам было хорошо.

— А теперь нет?

Наступила ее очередь отводить взгляд, любоваться пустотой за фальшивым окном.

— Не знаю. Ты не рядом. Затащил меня в постель, но будто долг выполняешь. Зачем? Кому это нужно?

— Сложно все объяснить, — сказал он тихо и пропустил ее пальцы между своими. — И это не долг. Мне, наверное, нужно.

— Наверное… — с горечью произнесла Марго, но вырывать руку не стала.

В их первую встречу перед глазами не стояла потерянная Лиза. Не лишала его права выбора и надежд, не слишком мешала развлечениям. Теперь же превратилась в немой укор, он рождал в душе много эмоций: вина, тоска, привязанность. Память подбрасывала счастливые моменты их совместной жизни, и Ларского буквально выкручивало от потери. Все это странным образом влияло на желание быть рядом с Марго, не выпускать ее из поля зрения. Он сам не понимал почему. Искал ли замену? Хотел ли уберечь вторую, раз не смог спасти первую. Или испытывал разные чувства к двум женщинам. В любом случае не стоило говорить Марго о том, в чем сам пока не разобрался. Эта ночь не была ни формальностью, ни ошибкой, он хотел ее, и при этом прятал от внимательных глаз царящий в душе хаос. Закрывался.

— Мне ты нужна, даже не сомневайся.

И Ларский притянул ее в себе. Руки легко скользили по облегающему тело тонкому скафандру. Вторая серебристо-черная кожа придавала Марго какую-то дикую грациозность. В руках не умная ироничная женщина, а дикая пантера, способная коротким ударом наказать за любое неосторожное движение.

— Я, между прочим, тоже с трудом тебя узнаю, Где прожигающая жизнь отчаянная авантюристка. Сплошь здравые рассуждения и психологические наблюдения. Становится страшновато, когда ты на меня пристально смотришь.

— Значит, тебе есть, что скрывать, Ларский?

И она в знакомой насмешливой манере изогнула бровь.

— Есть, есть, — рассмеялся он. — Но пощади, я запишусь на консультацию после войны.

— Ловлю на слове, — Марго вздохнула и обвила руками его плечи. — Но ты прав, война меняет что-то внутри, ты вспоминаешь себя прежнего и не чувствуешь отклика. Будто прошлое кино, а теперь реальность. Потерянная жизнь.

— Надеюсь, это поменяется местами. Нам нужно идти, Марго.

Он показал глазами на разметку выхода на темно — серых переборках.

Там, где они проходили, гулкий коридор вспыхивал тусклыми огоньками, и они гасли за спиной. Меньше света, меньше шума, меньше энергии. Чувствуешь себя мышью, что бежит из норки в норку, надеясь не попасться коту.

— Тебя не пугает, что мы здесь одни? — Марго будто читала его мысли.

— Честно говоря, меня пугает любое место в космосе, кроме матушки Земли.

— Сейчас я не об этом. Это же дурь какая-то, что мы здесь одни — возмущенно, но тихо зачастила она. — Под разговоры о какой-то там секретности летим на авиетке на Луну, в потом крадемся по пустым ангарам. Я надеялась, что здесь за каждым углом будут страшнющие армейские рожи, но ни одной. А у тебя даже крошечной пушки при себе нет.

— Ну крошечную мы где-нибудь найдем. А зачем она тебе?

— Отбиваться от врагов.

Марго воинственно махнула рукой, и Ларский хохотнул.

— Да тише, ты, дурак, вдруг кто услышит.

Женщины, всегда такие женщины, даже если умные психологи.

— Во-первых, не услышит, во-вторых, в одной пушке смысла нет. Нужно полное боевое снаряжение и навыки. И наконец, наше одиночество и есть наш главный телохранитель. Много тяжело вооруженных армейским — много легко регистрируемой энергии. Нам лучше просто оставаться невидимками. За мышами лев не охотится.

— А если нас караулят маленькие и злые кристаллы?