Колыбель в клюве аиста

- Я, с вашего позволения, займусь своим. - Он перевел взгляд вглубь двора - неподалеку, на скамейке - краешек ее выглядывал из-за куста осыпавшейся сирени - слышались голоса подростков. Старший лейтенант, позевывая в кулак, направился к ним. Мы с Рахмановым двинулись в подъезд. И тотчас я обнаружил в себе волнение. На миг изменило хладнокровие и Рахманову, и он тоже заволновался. Волнуешься - значит не вполне уверен, значит, неунывака Рахманов не на все сто процентов уверен в успехе. За сиренью, на скамейке, шумы оборвались - наверное, подростки, увидев старшего лейтенанта, из тигров обратились в овечек.

- Наше дело правое - враг будет разбит, победа будет за нами, - говорил Рахманов, шагая рядом и добавляя, не то приказывая, не то предлагая: - Я ведущий, ты ведомый. Ты внимательно следишь за моими действиями и подыгрываешь мне. Все просто. Повторяю: наше дело правое. Ну вот, кажется, приехали...

Я обратил внимание, что в глазке, вмонтированном в черный дерматин, метнулась тень - кто-то за дверью наверняка полюбопытствовал, припал к глазку и отпрянул, завидев нас, бесшумно, да так, что подумалось о мистике: что, если "кто-то" испарился, скользнув по поверхности глазка?

Рахманов нажал кнопку - за дверью послышался прерывистый звонок. Не дождавшись ответа, Рахманов нажал еще.

- В квартире кто-то есть, - подсказал я.

- Знаю, - ответил он.

Рахманов нажал еще, и только теперь откуда-то из глубины квартиры донесся голос женщины.

- Кому не терпится - открываю! - с такими словами встретила нас женщина. Она стояла в проеме двери, застегивая пуговицы на халате.

- Милиция, - вместо приветствия начал Рахманов.

- Вижу - не агенты госстраха, - ответила невозмутимо женщина.

- Заснули, что ли? - не то поинтересовался, не то выразил неудовольствие Рахманов.

- Задремала, а тут звонок. С чем вы? И чего на пороге! - протараторила женщина.

Мы прошли в квартиру, и тотчас обозначилась причина бесшумного исчезновения "кого-то": в коридоре на полу лежала ворсистая дорожка - по ней беззвучно мог бы пройти, пожалуй, и слон. Подумалось: не лоточница ли?

- Больше некому ответить на звонок? - будто бы угадав мое состояние, спросил Рахманов.

- Одна я. Говорю, задремала. Рахманов назвал фамилию лоточницы.

- Понятно, - протянула она. - Так бы и начали.

Догадываюсь, с чем пожаловали. - Она провела нас в гостиную комнату, усадила: - Слушаю, - но спохватилась: - Не желаете чайку? Вот такая я: не скажи - заморю голодом.

- Спасибо. Обойдемся без чая, - обрезал Рахманов. Держалась лоточница уверенно, выглядела, как подобает потерпевшей: на лице досада - не огорчение, потому что огорчиться из-за двухсот рублей, значит, переиграть, - а стремление помочь следствию, а отсюда - удовлетворение по поводу визита майора милиции и его товарища в черном плаще, смахивавшего на агента детективного фильма: в штатском, а под мышками, небось, кобура с пистолетом?! И все же она переживала, изображая радушие - вспоминался "кто-то", недавнее мельтешение в глазке двери, и тогда хотелось спросить: "Почему не решалась открыть? Испугалась? Или..."

Рахманов, верный данному накануне слову, пристально посмотрел лоточнице в глаза - нечто напоминало ситуацию дверного глазка: я увидел, как в глазах женщины метнулись тени, правда, короткие и не столь очевидные.

У Рахманова уверенность поколебалась - лоточница выдержала первый натиск, притом настолько успешно, что на секунду-другую я засомневался в прочности версии Рахманова.

Подумалось: "А что, если Рахманов выдал желаемое за действительное? Тень в глазке? "Кто-то"? Мало ли что могло двигать любопытством женщины и мало ли отчего она испугалась и не отвечала на звонок?!"

- К вам вопрос, хозяйка.

- Хоть десять. Спрашивайте.

Столкнувшись с незапланированным противодействием, Рахманов изменился - как игрок, решившийся ва-банк, он хлопнул по столу ладонью с вчетверо сложенной бумагой - заявлением лоточницы.

- Отлично. Что такое липа? Не ослышались, нет, действительно, что? - повторил Рахманов.

Я ожидал чего угодно, но только не этого, я, признаться, не готов был к нему; я ожидал чего-то сверхэффективного. Однако, странно, вопрос, сдобренный изрядной дозой желчи, достиг цели: лоточницу, казалось, обожгла неприятная догадка; она, будто желая удостовериться, оглядела поочередно нас с Рахмановым:

- Деревьями, что ли, интересуетесь?

- Мы не из зеленстроя, - Рахманов резко подвинул к лоточнице бумагу. - Разговор пойдет не об озеленении.

- Мое заявление, - женщина пробежала взглядом по листику. - Написала не так? Полагаете, все - оттуда, с потолка?

- Разве я сказал "все", уважаемая? - Рахманов нажал на слово "уважаемая". - Разве я сказал "с потолка"?

- А что тогда? Надеюсь, не станете оспаривать факт кражи.

- Заметьте: кражи, а не... грабежа. Сколько вам лет;

- С сорок девятого, а что?

- Значит, производства... послевоенного. А вот он, - он кивнул в мою сторону, - довоенного. Знакомьтесь: папа одного из ребят.