Колыбель ветров

— Ромашка — употребляется при рези в животе. — Увидев тысячелистник, он пояснял: — Это сингатудакс; стоит, растерев между пальцами, наложить на порез — и сок остановит кровь.

Он показал мне икукс — морской салат, который годился в пищу, и тмакс — длинные водоросли, некогда употреблявшиеся в качестве лески. Он водил меня туда, где лучше росла трава таксук, идущая на плетение корзин, и показал, где растет амадакс — оранжево-розовая брусника. Идя берегом, мы встретили кавак, или морского льва. Мой спутник показал мне также, как лучше всего извлекать и есть восхитительно сладкие яйца морского ежа агугнакс.

Вечерние беседы всегда велись у него в доме, содержавшемся заботами Мей в безукоризненной чистоте. Мы усаживались втроем за кухонный стол, и наши разговоры при свете керосиновой лампы затягивались далеко за полночь; при этом мы выпивали бесчисленное количество чашек чая.

Меня тянуло расспросить Афиногена о погребальных пещерах, но я удерживался. Осведомляясь о моих прежних занятиях, старик узнал, что я интересовался подобными местами, и если бы ему хотелось побеседовать со мной на эту тему, он и сам завел бы такой разговор. Тем не менее за это время я почерпнул немало нового для себя о других обычаях алеутов.

Афиноген помнил много древних легенд. Одна из них, повествующая о появлении алеутов, особенно поразила меня, так как она до смешного перекликалась с современными теориями эволюции человека. Легенда гласила, что вначале на земле не было ни животных, ни людей — ничего, кроме растений. Однажды с неба упали два существа, отдаленно напоминавших человека, только их тело покрывала длинная шерсть. Из них выскочила пара таких же существ, но с голой кожей. От этих последних и произошли народы земли, которые потом расселились по всему свету.

— Алеуты явились на эти острова из большой страны по названию «Алякска», — продолжал Афиноген. — Зимы там не бывает и всегда стоит теплая погода. Но так как в народе пошли распри, люди стали покидать родные места. Они уходили все дальше и дальше, пока, наконец, не сели на лодки и не отправились в открытое море. После долгих странствий некоторые из алеутов наткнулись на острова, где и нашли себе пристанище.

Это были предки алеутского народа. Но они оказались не первыми людьми, жившими на этих островах. Строя свои землянки — бараборы, древние алеуты обнаруживали кости людей другой расы — более длинные и тяжелые, чем кости их покойников. И хотя то были голые скелеты, они издавали сильный запах, подавляющий все другие. Алеутские знахари утверждали, что это останки высоких людей, которые населяли архипелаг в давние времена и погибли при наводнении.

Первые алеуты жили на островах мирно, но потом начали ссориться между собой. Позднее между ними и индейцами, занимавшими полуостров Аляска, разгорелась война. С той поры за алеутами пошла слава воинственного народа.

И тем не менее, сказал Афиноген, его предки больше прославились своими морскими подвигами. Они отваживались на гораздо более дальние плавания, чем другие народы Аляски, иногда заходя по воде так далеко, что совершенно теряли из виду землю. Часто мужчина покидал свою деревню на много недель и бульшую часть времени в любую погоду проводил в своей кожаной байдаре. В древние времена алеуты были сильными людьми и жили в довольстве.

Афиноген гордился культурным наследием своего народа и хотел, чтобы его история приобрела известность. Просто и с достоинством рассказывал он все легенды, какие знал сам. И хотя его речь была мне непонятна, они не потеряли своего интереса в переводе Мей. Я слушал его как зачарованный.

Случалось, что Марш и Шейд ходили к Афиногену вместе со мной, но чаще я посещал его один, а они проводили работу в других домах.

Марш продолжал изучать алеутский язык. Шейд, который в начале лета помогал вести археологические раскопки, занимался сбором сведений об обычаях алеутов. Одновременно он пополнял список алеутских наименований частей женского тела, что вполне оправдано с точки зрения науки, но эта его деятельность была для миссис Дирингер несомненно одним из поводов для опасения, что в «ее деревне» ученые до добра не доведут.

Часто, когда я возвращался в свою комнату в школьном доме, Дирингеры приглашали меня пить чай. Обычно разговор, который я не поддерживал, вертелся вокруг «туземцев», и ни одного щепетильного вопроса о том, чем именно занимаются мистер Шейд и мистер Марш. Опасения миссис Дирингер в отношении моей личной деятельности, вероятно, отчасти смягчались тем, что я собирал растения и меня интересовали только их наименования — такое занятие представлялось педагогам в достаточной мере невинным.

Ввиду того что в составе гарвардской экспедиции не было сотрудника, обладающего опытом в собирании и изучении проб грунта в археологическом разрезе, Лофлин еще раньше осведомлялся, не возьмусь ли я проводить для них такую работу. Так как это составило бы для меня лишь незначительную дополнительную нагрузку, а результаты представляли интерес для обеих экспедиций, я дал свое согласие.