Колыбель за дверью

– А мы его сейчас повернём, – голос Наташи, под звяканье колокольчика разрядил атмосферу. – Скажите, пожалуйста, сколько церемоний – ты почти ровесник мой, да? Тебе сколько, двадцать? А мне двадцать четыре. Сейчас не девятнадцатый век – двадцатый уже кончится скоро. Тебя, что, поколошматить, чтобы разозлить? Ну-ка, быстренько, скажи: «Максим, я очень рад за тебя и за тебя, Наташа, тоже!» Я жду! – шутливо-приказным тоном потребовала Наташа. – С места не сойду, пока не скажешь!

Аким даже несколько остолбенел от её напора, после покорно вздохнул, глянул весело на Наташу и сказал:

– Максим, я очень рад за тебя и за тебя, Наташа, тоже!.. Ну, что, довольна?.. Ты, Наташка и заноза, должен сказать, исключительная.

Наташа расхохоталась:

– Вот это мне больше нравится! – обернулась к Тане. – Танюша, ты не в претензии, что я твоим мужчиной командую?

– Так с ним и надо, хоть ты покомандуешь, а то слова сказать не даёт, деспот, – с улыбкой проворчала Таня, выгружая из пакета пирожные, апельсины, чай в жестяной красивой банке, печенье…

– Куда столько? – удивился Картузов.

– В хозяйстве пригодиться, – Наташа подошла к нему и демонстративно чмокнула Максима в щёку. – Ещё спасибо скажешь.

Таня смотрела на Наташу с обожанием. Картузов снова подивился подруге – как можно было за пятнадцать минут так расположить к себе совершенно чужого человека, мало того – девушку!

– Ну, что, хорошая компания, – провозгласила Наташа. – Почему бы не жить? Давайте пить чай. Может случится и нам повезёт пирожных попробовать?.. Так ты в техноложке учишься, Таня?..

Когда через час, Аким с Танюшкой, совершенно очарованные Наташей, ушли, она вдруг как то поникла, погрустнела. Тихо водила пальцем по ободку чашки и смотрела на Максима, убирающего лишние приборы. Видела, он старался занять себя хоть чем-то, желая скрыть некоторую неловкость. Их прервали в тот миг, к которому вернуться было не просто. Максиму, по всему, даже не верилось, что миг этот ему не приснился, и он вёл себя несколько скованно.

– Не надо, Максимушка, – вдруг, непривычно-ласково, произнесла Наташа.

– Что, не надо? – не признался в разумении Максим.

– Не надо отказываться от того, что дарит нам судьба. Просто дарит, без всяких условий. Подарков от неё не так много, а не принять главные – большой грех, за который будешь потом расплачиваться всю жизнь ранами на своей памяти.

– Не стану, – пообещал Максим. – Пусть хоть на миг, да счастье.

– Таким ты мне нравишься больше. Подойди, сядь рядом.

Наташа полезла в свою сумочку и достала оттуда мобильный телефон Сони – небольшой, Максим таких даже не видел, серебристый и очень красивый.

– Это тебе, милый, иди, научу пользоваться – с тех пор, как с меня сняли блокаду, могу позволить себе некоторые вольности. Вот гнездо зарядного устройства …

– Наташа! – перебил её Картузов. – Зачем ты, это так дорого, я не возьму …

– Оставь! – строго обрубив, прервала его девушка. – Я тебе сердце своё подарила, а ты из-за какой-то мелочи чванишься. Оставь, слышишь?!

Максиму стало стыдно, он сделался пунцовым:

– Прости. Правда, прости, я глупым бываю, до безобразия.

– Безобразия мы поправим, – улыбнулась Наташа. – Теперь слушай, не перебивай, вот это гнездо зарядного устройства …

Наташа за пять минут научила Максима пользоваться мобильным телефоном. Потребовала, чтобы он всё повторил и попробовал набрать её, уже забитый в контакты, номер. Максим добросовестно повторил и позвонил. Из красной сумочки донеслась знакомая мелодия Раймонда Паулса. Наташа достала точно такой же телефон, только красный и показала Максиму. На экране светилось одно слово: «Любимый».

– Видишь? – спросила она. – Теперь, когда захочешь рассказать, как ты меня любишь, просто наберёшь мой номер. Там денег на счету много, надолго хватит, не волнуйся.

– Спасибо, Наташа! … Слушай, а с чего вдруг Радомир к Дон Кихоту прицепился? Я так и не понял.

– Он очень умный и хитрый, – серьёзно отвечала Наташа. – И он очень много знает. Не имею понятия, чего он хотел, но что-то ему от тебя нужно. А теперь и от меня. Будь с ним поосторожнее, хорошо?

– Ладно, как скажешь. А что, эта статуэтка действительно дорогая?

– Да какая тебе разница, Максим? Ты ведь никогда её не продашь, даже если умирать будешь, хоть это глупо. … Дорогая, да. … Давай договоримся, если тебе понадобится спасти жизнь: свою ли, чужую – близкую – ты снесёшь её к антиквару, попросишь цену втрое больше, чем он предложит. Не даст – уходи смело, он всё равно догонит и купит. Документы на неё зашиты в дно коробки. Можешь предложить её для оценки в Эрмитаж.

– Я, никогда… – начал Максим.

– Дон Кихот должен спасать людей, милый, – Наташа ласково положила свою руку ему на ладонь.

– Идёт по свету Дон Кихот, шагает не спеша, дел у него невпроворот и щедрая душа, – пробормотал Максим.