Колыбельная

Монитор светил мужу в затылок, и Надя вместо лица видела темную маску, которая говорила с ней блестящими от жира губами. Она хотела развернуться и молча уйти, но вспомнила, как вставала спозаранку, чтоб погладить брюки для этой маски, и как ждала эту маску долгими пустыми вечерами, но не дожидалась и засыпала под утро, вздрагивая во сне от каждого шороха. Она схватила лампу и швырнула в мужа. Потом схватила книгу и тоже швырнула. Вслед за лампой и книгой полетела кастрюля с вермишелью. Вермишель вывалилась из кастрюли и покрыла пол, как белые черви. Муж что-то вопил, держась за ушибленный лоб, а она смеялась, потому что впервые за много дней чувствовала себя прекрасно. Когда пыль улеглась, она обнаружила себя лежащей на полу, затылком в вермишели, с онемевшей челюстью, а он нависал над ней, и кусочек сосиски прилип к его гладко выбритой щеке. Он бормотал: «А ведь друзья говорили мне, и мама предупреждала…» Надя попробовала пошевелить челюстью: вроде не сломана. Хотела что-то сказать, но вместо этого засмеялась: ее придушенный смех выдавил из мужа остатки трезвой мысли. Он со всей мочи пнул Надю ногой в живот и, шепча вслух оправдания своим действиям, схватил с вешалки куртку. Оглянулся, тоскуя: этому месту он отдал месяцы жизни и вот уходит навсегда. Нельзя сказать, будто он считал, что женщин можно бить; но — пришлось. На самом деле ему была скучна женская истерика. Он много повидал их на своем веку и не понимал, отчего в этот раз вышел из себя. Обычно он глядел на женщин свысока, не опускаясь до их уровня. А сегодня опустился: нет ему оправданий. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, не желая эскалации скандала. Спускаясь по лестнице, он печально вздыхал, что в мире существуют такие слабые духом люди, как его Надечка. Чтоб отвлечься от печальных мыслей, он представил в красках всю свою дальнейшую жизнь: они разведутся, и если Надя снова выйдет замуж, он сделает ее своей любовницей. Как-нибудь ничего не подозревающий Надин муж пригласит его с новой женою в гости. Он будет гладить под столом Надино бедро, искоса наблюдая за тем, как розовеют от стыда ее щеки и как ничего не подозревающий Надин муж произносит тост, посвященный крепкой мужской дружбе.

Надя тем временем скрючилась на полу, пытаясь унять боль. В целом она была счастлива. 

Глава двенадцатая

Гордеев протянул Кошевому на ладони дешевый мобильный телефон «Samsung». Кошевой уставился на пластиковую коробочку, не видя в ней никакого смысла. Мобильник был в грязи, на крохотном дисплее — глубокие царапины. Кошевой подумал, что Гордеев нашел его на помойке; может, алкоголизм шефа дошел до такой стадии, что он роется в мусоре вместе с собаками и бомжами. Гордеев догадывался, что Кошевой считает его алкоголиком. Сам он себя алкоголиком не считал, потому что водка была нужна ему для ясности мысли. Он мог в любой момент завязать с выпивкой, а не переставал пить лишь потому, что в этом душном городе по-другому нельзя.

— Что вы думаете об этом телефоне, Кошевой? — спросил Гордеев.

— Я ничего о нем не думаю, — сказал Кошевой.

Гордеев опустился на стул.

— Очень жаль, Кошевой. — Он положил мобильник перед собой на стол. — Этот мобильник принадлежит — вернее, принадлежал — серийному убийце.

Кошевой выпучил глаза.

— Вы имеете в виду «нашему» серийному убийце?

— Именно так.

— Но как вы это… ну… поняли?

В номер осторожно постучали, но никто не открыл, и стук больше не повторился. Гордеев задумчиво погладил себя по лбу.

— Утолю ваше любопытство, Кошевой. — Он ткнул пальцем в мобильник. — Этот сотовый телефон, как я уже сказал, какое-то время принадлежал серийному убийце. Модель дешевая, распространенная, сложно определить, где именно его приобрели. Телефон пролежал в земле пару недель, поэтому выглядит довольно скверно, вы согласны? На нем не осталось отпечатков пальцев, никаких волосков, следов крови или частичек кожи, если вас это интересует. Аккумулятор отсутствует, сим-карты тоже нет. Однако я знаю наверняка, что с этого мобильника был сделан всего один звонок. Как вы думаете, Кошевой, куда звонили?

Кошевой нахмурился, пытаясь изобразить на лице задумчивость.

Гордеев погладил телефон по рифленой крышке:

— Молчите? Прекрасно. С этого телефона, Кошевой, звонили в полицию.

— В полицию?

— Именно так. Вы догадываетесь, кому принадлежал телефон?

На этот раз Кошевой не стал изображать задумчивость.

— Нет.

— Подумайте.

— Без понятия.

— Очень жаль. — Гордеев прикрыл глаза. — Вас разве не зацепил один момент в истории похищения Ани Кабановой? — Кошевой покачал головой. — Нет? Прекрасно. А меня зацепил. Вспомните: Кабанов стоит возле забора и ждет дочь. Неизвестный молодой человек звонит в полицию. Кабанова увозят. В тот же день дочь пропадает. Следствие ведется из рук вон плохо: о молодом человеке, сделавшем звонок, как-то походя забывают. Тем не менее личность этого молодого человека важна, вам так не кажется? Совпадение ли это: молодой человек убирает препятствие в лице Кабанова, и в тот же день исчезает девочка?

Кошевой нахмурился: