Колыбельная

— Бобби? Блондин. Здоровенный парень. Рост где-то под сто девяносто, вес примерно девяносто. Может, чуть больше. Девяносто пять, где-то так. Очень крепкий парень. На правой кисти у большого пальца — татуировка. Синее сердечко, обведенное красным.

— В нем что-то было?

— Что вы имеете в виду?

— В сердечко — в него что-то было вписано?

— О-о, нет. Ничего не было. Мне тоже показалось странным.

— Сразу же?

— Нет, позднее, когда я думала над этим. Сердце — и без вписанного в него имени. Обычно ведь вписывают имя, не так ли? — Эйлин пожала плечами. — Все преступники, с которыми я имела дело, если у них есть наколка — сердце, — в него всегда вписано имя. Но у него — нет. Странно.

— Так. Дай мне немножко разобраться. Вы были с ним в номере, и он там отпускал шутки, верно?

— Нет, раньше. В баре. Они меня посадили в бар. Одетую и раскрашенную под шлюху. Потому что...

— Потому что три предыдущих жертвы были шлюхи.

— Да. Он склеил меня в баре, и я пошла с ним туда, где он мог проявить свою сущность. Так мы оказались в этом номере.

— Там он полез на тебя с ножом, и ты была вынуждена его пристрелить.

— Да, именно так.

— А где были те, кто тебя страховал?

— Они потеряли меня, но это совсем другая история.

— Ты мне ее расскажешь?

— Ну, — Эйлин немного замялась, — мой жених думал, что мне не очень-то нужна помощь в работе, так что он...

— Как его имя?

— Клинг. Берт Клинг. Он — детектив Восемьдесят седьмого участка.

— И что ты о нем думаешь?

— Как о детективе?

— Нет. Как о женихе.

— Это раньше я его считала женихом.

— А сейчас?

— Я сказала ему, что некоторое время нам лучше не встречаться.

— Почему ты так ему сказала?

— Я подумала, что пока я не разберусь, что со мной происходит...

— Ну, ну...

— ...нам лучше не видеться друг с другом.

— Когда произошел этот разговор?

— В пятницу вечером.

— И как он его воспринял?

— Ему это не особенно понравилось.

— Что он сказал?

— Сначала, что эта мысль ему не кажется особенно умной. Потом он сказал, что это идиотская мысль. Еще он хотел узнать, не ты ли посоветовала мне так поступить. — И как ты ему на это ответила?

— Я ему сказала, это мое собственное решение. — Эйлин помолчала. — А ты бы мне такое посоветовала?

— Я ничего не могу сказать по этому поводу.

— Но, по-твоему, это хорошая идея — не встречаться до тех пор, пока я не разберусь сама с собой?

— Смотря по тому, как долго вы с ним знакомы, — ответила Карин.

— Достаточно долго. Меня посылали на задание в Восемьдесят седьмой. Там мы и встретились. Прачечная-автомат. Один парень такие потрошил. Они замаскировали меня под домохозяйку с полной корзиной грязного белья.

— Ты его поймала?

— Ну, конечно.

— Когда это было?

— Давно. Иногда мне кажется, что мы с Бертом знаем друг друга целую вечность.

— Он тебя любит?

— О, да.

— А ты его любишь?

Эйлин немного подумала.

— Я думаю, да, — сказала она наконец.

— Вы уже были вместе...

— О, конечно, еще с тех пор... ну, после прачечной у меня было еще задание. Один парень, который насиловал нянь в парке у мемориала Уорса. Это на территории Чайнатауна, знаешь?

— Ну-ну. Его ты тоже поймала?

— О, да.

— Тогда наверняка ты — хороший полицейский.

— Да, думаю, я была о'кей. Но это все в прошлом.

— Ты начала говорить...

— Когда там в парке все было сделано, я пошла к Берту домой, и мы, ну ты понимаешь...

— Тогда у вас все и началось?

— Да.

— С тех пор вы были близки?

— Да. Точнее нет.

— Нет?

— Не с тех пор...Эйлин потупилась.

— А когда же?

— Хеллоуин, — сказала Эйлин, — но это совсем другая история.

— Это все одна и та же история, — вздохнула Карин.

* * *

Во вторник в три часа дня, когда Хосе Геррера вышел из подъезда своего дома, на улице его поджидал Эндрю Филдс. Был холодный пасмурный дерьмовый день, такой же, как и любой день января в этом городе. На Ямайке такой погоды вообще не бывает никогда. На Ямайке всегда солнечно и тепло. Даже когда идет дождь, это совсем другой дождь, не такой, как в этом паршивом городишке. Иногда Филдсу становилось грустно, что он уехал с Ямайки, и если в не деньги... На Ямайке денег не было. На Ямайке ты, парень, подтирал бы задницу прошлогодней газетой.

Геррера накинул пальто на манер летнего плаща. Пуговицы он не застегнул, надо думать, потому, что его левая рука была все еще в гипсе. Филдс задумался над тем, что еще у Герреры под пальто? Свитер с одним рукавом? Пристрелит этого придурка и взглянет, что на нем там. Он бы не отказался от часов, которые поблескивали на левом запястье Герреры. На расстоянии они выглядели как золотые, но это могла быть просто подделка. Испашки любят самоварное золото.

Филдс задумал при первом же удобном случае подобраться к Геррере сзади и, на шаг идя позади него, сказать по-английски — если этот вонючий латинос понимает по-английски, — что у него, Филдса, в кармане ствол, и поэтому Геррера не должен рыпаться. Они вместе, беседуя как старые друзья, спокойненько прогуляются до дома 704 по Кросли — Геррера жил по соседству с этим пустым заброшенным зданием. Филдс хотел завести придурка на третий этаж и не торопясь прострелить ему башку. Очень чисто, очень просто. И без всякой суеты.