Колыбельная

Тем временем тишина в зале наполнилась возбужденными голосами. Люди за столиками оживленно обсуждали поступок Щеглова. Как ни странно, многие были с ним согласны. Главный инженер Холмогоров, лицо которого от большого количества принятого алкоголя побагровело, стучал кулаком по столу и ревел как медведь: этот Щеглов прав, среди нас одно дерьмо, одни, извиняюсь за выражение, жополизы кроме двух-трех человек. На резонный вопрос с камчатки, кто эти два-три человека, Холмогоров отвечать отказался, но себя к ним причислил со словами: конечно, я тоже не сахарный, да и как будешь сахарным в таком, извиняюсь за выражение, говнистом окружении, но зато я всегда выступаю за справедливость. Завхоз Евгень Евгенич, сидевший за другим столиком, залпом выпил ядерный коктейль, состоявший из водки с шампанским, и тоже горячо поддержал Щеглова. Из его слов выходило, что хороших людей человек пять, остальные – дерьмо. И я тоже дерьмо, вдохновившись, заявил Евгень Евгенич, но у меня, по крайней мере, хватает честности признать это! Евгень Евгенич привстал и обвел злым взглядом помещение, ожидая, что кто-нибудь возразит ему, но никто не возразил из уважения к сжавшимся кулакам Евгень Евгенича. Проектировщик Решетов высказал мысль, что Щеглову следовало бы набить морду за его неосторожное высказывание. Экономист Леонид презрительно хмыкнул: бить морду парню за то, что он не умеет лизать задницу? Решетов вспыхнул. Он поднялся, пылая от гнева, чтоб осадить зарвавшегося экономиста, но тут же сел и выпил водки. Леонид пошел к сцене, чтоб объяснить точку зрения Щеглова. По его мнению, Щеглов не хотел никого обидеть: он хотел, чтоб люди задумались. По дороге Леонид задержался у столика Холмогорова и выпил с главным инженером на брудершафт. Люди за остальными столиками выразили неудовольствие поведением Леонида. Общее мнение высказал Евгень Евгенич: что же это получается, за столиком Холмогорова выпивают настоящие люди, а все остальные просто ничего не значащая шваль? Холмогоров поднялся: чего вы, Евгень Евгенич, там бормочете? Если есть что сказать, говорите смело и громко, чтоб все слышали! Сказав так, Холмогоров выпил коньяку и закусил шоколадкой. Евгень Евгенич ядовито улыбнулся и обратился к публике: наш главный инженер, верно, забыл слова Щеглова. Ну так я напомню: все дерьмо. Евгень Евгенич ударил кулаком по столу: все! Он обвел налитыми кровью глазами притихших людей и могучим ртом распечатал в душном воздухе незыблемые слова: все! все! все!

–Неужели абсолютно все?– застенчиво поинтересовалась бухгалтерша Верочка.

–Есть человек пять тех, кто не дерьмо,– неохотно признал Евгень Евгенич.– И я себя к ним, заметьте, не причисляю! Но и его,– Евгень Евгенич указал на Холмогорова,– не причисляю тоже!