Колыбельная

Анджела уходит в библиотеку, а я беру конверт и открываю его, высыпая его содержимое себе на колени. Первой я вижу стопку фотографий, перевязанных резинкой. На первой я щурюсь от солнца. Но что-то с этим фото не так: оно не очень четкое. Сверху смазан край, а по левому от меня падают странные тени. Просмотрев остальные фотографии, я понимаю, что они все с дефектами. На большей половине запечатлен Декстер, на некоторых я вместе с Джоном Миллером. Попадаются даже с изображением колеса и мандарина. И у всех те же дефекты. Неожиданно я вспоминаю те испорченные камеры со свадьбы, которые Декстер с ребятами таскали с собой все лето, и понимаю, откуда эти фото. Все-таки снимки получились, как и предсказывал Декстер. Они не идеальны, как говорила я, но вышло неплохо.

Потом я замечаю завернутый в картон диск, аккуратно перевязанный лентой. На ярлыке написано «РАБЕР РЕКОРДС», а ниже, маленькими буквами TruthSquad. Первую композицию я отлично знаю. Она называется «Картофельная песня. Часть первая». Вторая мне знакома еще лучше.

Я достаю свой Вокмэн, надеваю наушники, ставлю диск и жму на плэй. Пока считываются данные, в ушах немного шумит. Я пропускаю первую песню, как и большинство людей, и перехожу сразу ко второй. Слушая вступление, я ложусь поперек кровати и достаю последнее фото из стопки.

На нем мы с Декстером в аэропорту в тот день, когда я возвращалась в школу. Верх получился смазанным, а в правом нижнем углу какой-то отблеск, но это все равно хороший снимок. Мы стоим около окна, моя голова лежит у него на плече, и мы оба улыбаемся. В тот день я грустила, но не так, словно это конец нашей истории. Как и Мелани, я летела в новую жизнь. И в это путешествие я брала как частичку прошлого, так и будущее.

В наушниках играет песня, и ее первые слова о том, что нужно начать сначала в новом джазовом ретро-стиле. Я переворачиваю фото и вижу, что на обратной стороне что-то написано черной ручкой. Все смазано (кто бы сомневался!). Там говорится: «Округ Колумбия, Балтимор, Филадельфия, Остин… и ты. Скоро буду».

Я увеличиваю громкость и позволяю голосу Декстера заполнить мои уши. И хотя я слышала ее уже много раз до этого, когда она заиграла, у меня перехватило дыхание.

В этой колыбельной всего несколько слов

И незамысловатая мелодия

В этой пустой комнате тихо

Но ты все равно ее слышишь

Куда бы ни пошла

И если я когда-нибудь тебя разочарую

Это колыбельная будет по-прежнему играть…

Я знаю, что никаких гарантий нет. Никто не знает, что будет со мной, с ним или с кем-то еще. Ничто не длится вечно, но бывают и исключения. Как хорошая песня, книга или воспоминание, к которым ты можешь вернуться в самые отчаянные времена. И погрузившись в них, надеяться узнать человека, который когда-то был с тобой. Нас с Декстером разделяет целая страна. Но я чувствую, что он ко мне вернется. Так или иначе. А если нет, то, как и раньше, я могу встретить его на полпути.

Но сейчас я сижу на кровати и слушаю свою песню. Написанную человеком, который тогда меня почти не знал, зато сейчас знает лучше остальных. Возможно, она станет хитом, как и предсказывает рекорд-компания, а для группы, где бы они ни были, будет навевать ностальгию. А может ее вообще никто никогда не услышит. В этом все и дело: неизвестно, что будет дальше. Но прямо сейчас мне не хочется думать о прошлом или о будущем, я просто хочу потеряться в словах. Поэтому я ложусь, закрываю глаза и позволяю им заполнить мой разум. Новые и старые, они поднимаются и опускаются в такт моему дыханию. И вскоре, я засыпаю.