Колыбельная для брата

Кирилл затормозил на углу улиц Мичурина и Космонавтов. Надо было решать. Два человека есть на свете, которые сразу поймут и, наверно, скажут, что делать. Отец и Дед. Но отец придет сегодня поздно.

Кирилл взглянул на часы, украшавшие старинное здание библиотеки. Было без пяти минут шесть. Наверно, Дед уже пришел, он кончает работу в пять.

Из дома доносились визги и вопли.

– Ой-я-я! – орал Митька. – Мучитель! Уйду в интерна-а-т! Людоед!.. Мамочка-а!

Митьку-Мауса мыли. В окно вслед за воплями вылетали красивые пузыри. Слышался голос Деда:

– В музей тебя, а не в интернат. В кунсткамеру. Уникальный экземпляр, загадка естествознания. Как ты ухитряешься собирать на себя все, что есть вокруг?

– Не все! – возмущенно голосил Митька. – Убери, она щиплется! Ой, мама!

– Где ты ухитрился отыскать смолу?

– Это гудрон! Ты мне все волосы выдрал!

Кирилл засмеялся и прислонил велосипед к перилам крыльца. Все было знакомо в этом зеленом дворе. Лениво шевелил крыльями желтый ветряк, топтался на краю бочки добродушный петух Дима, доцветали одуванчики. На заборе улыбался нарисованный белой эмалью Митька-Маус с хвостом и мышиными ушами. Это Валерка Карпов нарисовал еще в начале июня.

Кирилл вошел в дом. Дед закутывал в простыню оттертого, взъерошенного Митьку.

– Привет! – бодро сказал Маус Кириллу из-под белого балахона.

Дед оглянулся и обрадованно кивнул. Утащил Митьку на диван и пожаловался Кириллу:

– Опять, как в прошлом году, у этого типа глотка запухшая. Мороженого стрескал три порции подряд. Родители уезжают, а он снова с ангиной.

– Чушь это, – строптиво сказал Митька.

– Я тебе дам – чушь! Из постели не смей носа показывать! Понял?

– Понял, – согласился Митька. – Я читать буду. – И спросил у Кирилла: – А ты не скоро уйдешь?

– Дед, – сказал Кирилл, – тут одно дело такое… Долгий разговор.

Разговор оказался не таким уж долгим, Дед все понимал с двух слов.

– Дыба – это кто? Местный "король"? – спросил он.

Кирилл пожал плечами.

– Скорее, не "король", а так, мелкий "барончик".

– У Чирка отца нет?

– Н-не знаю… Ну да, нет. Он говорил, что мать да бабка.

– Наверно, небогато живут, – заметил Дед.

– Наверно…

– Новый велосипед ему уже не купят…

Кирилл внимательно посмотрел на Деда. Дед спросил:

– Девушку эту, студентку, как зовут?

– Оля… Федосеева.

– И адрес помнишь?

Кирилл кивнул.

– Самый простой способ, чтобы поставить точку на всей истории, – пойти к этой Оле и все объяснить, – сказал Дед. – Если она человек хороший, то поймет. Попросит, чтобы в школе не поднимали шума.

– Чирок, по-моему, не пойдет, побоится, – засомневался Кирилл. – Да и денег у него еще нет.

– Ему лучше и не ходить, – сказал Дед. – Мы же не знаем, что за девушка. А вдруг она вцепится и поволокет парнишку в школу? Может, у нее такой педагогический принцип: не прощать и не жалеть. Другим в назидание.

– А кто пойдет? – удивился Кирилл.

– Ты. Расскажи все, а фамилию мальчишки не называй.

– Я?!

– Страшно?

Кирилл подумал.

– Нет, не страшно, – сказал он. – Но… Понимаешь, вдруг она подумает, что я сам виноват и выкручиваюсь. Плету историю, чтобы себя оправдать… Ведь на меня и так в школе…

– Да, пожалуй… – сказал Дед. – Но без риска не проживешь.

– А деньги? – спохватился Кирилл. – Денег-то все равно нет. Их же надо отдать! Она тоже одна с матерью живет. Тоже, наверно, не миллионеры.

– Я это помню, – кивнул Дед. – Но деньги пока можно взять… те, что у нас на ремонт отложены. Там полсотни.

– Правильно! – обрадовался Кирилл. – А Чирок продаст свой драндулет и вернет.

– Вернет… когда подрастет и заработает, – хмуро сказал Дед.

Кирилл даже приподнялся на стуле.

– Да ты что… Это же общие деньги, ребята по рублю копили. А ремонт?

– Что-нибудь придумаем, до весны далеко.

– Но тогда надо экипаж собирать, чтобы все решили…

Дед сердито захромал из угла в угол.

– Только время потеряем. Неужели думаешь, ребята заспорят? Мы же, Кир, человека хотим спасти. Тогда, в походе, не деньгами рисковали, а головушками.

Кирилл нерешительно сказал:

– Что-то не так… Он все-таки виноват, а мы теперь для него все на блюдечке. Это разве правильно?

Дед язвительно посмотрел на него.

– С точки зрения вашей Евы Петровны, это наверняка неправильно. Только если ты жалеешь человека, то жалей до конца, а не отмеряй свою доброту, как на весах. Это раз. Теперь два: такому пацану заниматься продажей – это опять влипнуть в историю. Мать тогда все узнает, а ты сам говорил, что ей это сейчас опасно.

– Для малыша опасно, – тихо сказал Кирилл.

– Значит, не о чем спорить… Я знаю, чего ты боишься: что Чирок привыкнет за чужие спины прятаться, а сам за себя отвечать не научится. Так?

Кирилл кивнул:

– Так, наверно…

– А может быть, наоборот, – задумчиво проговорил Дед. – Может быть, поймет, что есть люди, которые приходят на выручку. Тогда и сам покрепче станет… Кстати говоря, главный-то вопрос не о нем.

– А о ком?

– О Дыбе. Почему такие паразиты плодятся и почему их боятся? Не думал?

– Думал, – сказал Кирилл. – Но это вопрос отдельный.

– Не такой уж он отдельный, – возразил Дед. – С Чирком он вполне связанный. Может, собрать экипаж и всем вместе побеседовать с Дыбой?