Колыбельная для двоих

Германи с грохотом закрыла шкафчик и начала расчесывать длинные черные волосы, которые ниспадали по плечам до самых бедер.

Мария улыбнулась и стала натягивать через голову платье.

— Все, о чем я могу сейчас думать, — сказала она, — так это об этой паскудной «четверке», которую я получила за доклад по французскому. Из-за того, как сказала эта подлюга, что я мало использовала сослагательное наклонение. А какое может быть сослагательное наклонение, черт подери, в докладе про соборы?!

Германи пожала плечами.

— Ничего, исправишь на экзамене. Тебе ли беспокоиться.

Пока Мария аккуратно наносила на веки свежий слой черной подводки, глядясь в зеркало на дверце ее шкафчика, Германи ждала ее, сидя на лавке.

Толпа в раздевалке начала потихоньку рассеиваться. То тут, то там с лязгом закрывались металлические шкафчики, и девочки торопливо расходились по домам. Уроков больше не было, поэтому многие ученицы задерживались, чтобы поправить прически и нанести капельки прозрачного лака для ногтей на «стрелки» чулок. Большая часть разговоров касалась предстоящего вечера и пятничных планов, которыми они делились между собой.

— Ты только послушай их, Мария, — сказала Германи, бросая в расшитую бисером кожаную сумочку расческу, — они все говорят о всяких там шманцах-обжиманцах в машине, как об огромном достижении. Держу пари, ни одна из них еще не рискнула дойти до конца. Они же трусихи. Держу пари, все они девственницы.

Мария бросила быстрый взгляд на подругу и вернулась к своему занятию. Германи Мэсси была прогрессисткой и битником, посещала вместе со своим молодым человеком, студентом-политологом, подвальные кафешки, чтобы послушать лишенные рифмы стихи, участвовала в политических митингах и экспериментировала в том, что она называла свободной любовью. Сидя на лавочке в своем объемном вязаном свитере, плиссированной юбке и черных колготках, Германи пролистывала страницы толстой книги.

— Я ее быстро прочитаю, Мария, — пробормотала она. Ее длинные черные волосы упали на лицо. — Боже, как тебе такое? Она называет это пистолетиком, умереть и не встать!

Закончив «рисовать» глаза, Мария закрутила бутылочку с жидкой подводкой и положила ее в маленькую косметичку, которую она хранила в шкафчике. Ее рука нащупала небольшой сверточек, скромно спрятанный в самом дальнем углу шкафчика, и на секунду она задумалась, что бы это могло быть. Затем, вспомнив, что это была прокладка, которую она хранила на «всякий пожарный», Мария нахмурилась и попыталась о чем-то вспомнить.

Но тут раздался голос Германи, который сбил ее с мысли.

В три часа Мария и Германи подошли к шкафчикам с верхней одеждой, где наткнулись на Майка и его друга Рика, одетых в футбольные свитера.

— Привет, Мария. Сегодня я не смогу отвезти тебя домой, извини. У нас собрание.

— Ничего, Майк. Я позвоню маме. Когда ты сегодня приедешь?

— Где-то после семи. Я обещал отцу, что почищу бассейн до выходных. Пока.

Мария задумчиво посмотрела вслед двум широкоплечим парням, которые тут же растворились в толпе учащихся.

Прежде чем выйти из здания, Майк и Рик нырнули в туалет, в котором было сизо от сигаретного дыма, и, забросив учебники на кафельную стену возле двери, направились прямиком к умывальникам. Они достали расчески, смочили их водой и начали расчесывать волосы. Майк посмотрел на отражение Рика в зеркале.

— Как вчера, удалось?

— Не-а. Мать Шерри не пустила ее вчера гулять, да и мне нужно было делать уроки. А как ты? Добился своего?

Майк со знанием дела улыбнулся.

— Мы нашли прикольное местечко на Малхолленд Драйв, — он постучал расческой об раковину и сунул ее в задний карман брюк, — так что все путем.

Рик покачал головой и завистливо присвистнул.

Люссиль Мак-Фарленд маневрировала автомобилем среди множества припаркованных грузовиков садовников-мексиканцев.

— Должно быть, это грипп. Хорошо, что сегодня пятница, — обратилась она к Марии.

— Но у меня же завтра отборочное выступление!

— Ты хоть пообедала?

— Да, немного, правда. Меня потом снова начало тошнить. Оно то прихватывает, то отпускает. Чувствую себя безумно уставшей, какой-то обессиленной, что ли.

Люссиль понимающе кивнула головой и включила радио. Поискав с минуту новости, она выключила его.

— Похоже, нового Папу еще не избрали.

Люссиль направила громоздкий автомобиль по крутой подъездной дороге и затормозила перед входной дверью.

— Так! — Несколько секунд она сидела неподвижно, уставившись на миниатюрные кипарисы, растущие перед домом. — Пожалуй, мне стоит показать тебя доктору. К сожалению, доктор Чандлер умер от сердечного приступа пару месяцев назад, поэтому мне придется найти нового врача. Пошли в дом, я позвоню Ширли. Быть может, она кого-нибудь порекомендует.