Колыбельная для Джона (СИ)

Он так и не отпускает его, цепко обхватив длинными руками, тянет в свою спальню и толкает к кровати, вытряхивая из куртки. Джона колотит от сдерживаемой страсти, руки с трудом справляются с ширинкой, так ему не терпится выпустить член из плотного плена денима. Он прыгает, стаскивая джинсы и носки, выпутываясь из свитера и футболки, с жадностью и восторгом наблюдая, как рядом от одежды избавляется Шерлок, с изящной легкостью сбрасывая на пол пальто, шарф, пиджак, рубашку, брюки и носки. Чем больше он обнажается, открывая белоснежную кожу, тем больше Джон наполняется восторгом. О, он никогда не сомневался в физическом совершенстве Шерлока, но получить тому прямое доказательство кажется чем-то за гранью возможного. Джон едва сдерживается от желания дотронуться, потрогать столь вожделенное великолепие. Прохладный воздух спальни немного остужает пожар, разгоревшийся внутри, по крайней мере, самообладания хватает, чтобы не наброситься на Шерлока голодным зверем. Когда на них остается только нижнее белье, Шерлок первым без колебания избавляется от мягкого хлопка, на котором в районе паха темнеет впитавшаяся смазка, а Джон следует за ним, не испытывая ни грамма смущения. Шерлок делает шаг навстречу Джону, на миг замирая перед ним, полностью обнаженный и открытый, такой уязвимый и совершенный, и Джон без оглядки бросается в этот омут, обнимая и прижимаясь каждым миллиметром кожи к коже Шерлока. Они такие разные: невысокий аккуратный Джон и стройный изящный Шерлок, молочная и смуглая кожа, светлые коротко стриженные пряди и буйные черные кудри… Такие разные и так идеально подогнанные друг к другу каждым углублением и выпуклостью, совпадая в разностях, сливаясь в единое целое, гармонично совершенную в своей красоте картину. Обнимая Шерлока, чувствуя его дыхание, щекочущее макушку, касаясь губами нежной кожи межключичной ямки, ощущая плотью плоть, Джон дуреет от вседозволенности. Миг нежности сменяется яростным порывом обладания, когда силы сдерживаться покидают, окончательно уступая место страсти.

Джон толкает Шерлока на кровать, и тот падает в хрустящий белый хлопок на спину, раскинув руки, а затем приглашающе разводит ноги. Джон судорожно всхлипывает, опускаясь на колени, и целует изящно узкую стопу Шерлока, прослеживая языком дорожку по внутренней стороне ноги, достигая паха и зарываясь носом в жаждущее великолепие. Руки скользят по длинному телу, оглаживая внешнюю поверхность бедер, подбираясь к главному. Не сдержавшись, Джон широко лижет член Шерлока, вмиг утратив свою девственную скромность. С Биллом они не заходили дальше взаимного мастурбирования, минета, поцелуев и обжиманий, а здесь Джон, не имея большого опыта, действует на вдохновении. Шерлок стонет, подаваясь навстречу рту Джона, и тот обхватывает плоть губами, пробуя Шерлока на вкус. Он странный, чуть солоноватый и настырный, но Джону нравится, особенно, когда пощекотав языком уздечку, ощущает вибрацию под кожей – Шерлок удивительно отзывчив и чуток. Джон ласкает Шерлока, насаживаясь ртом на его член и не испытывая никаких комплексов по этому поводу. Куда девается свойственная девственникам скромность и смущение? В какой-то момент Шерлок, всхлипнув, судорожно вцепляется пальцами в волосы Джона, тянет его сначала к себе, а потом от себя, и Джон, повинуясь, выпускает плоть Шерлока с мягким чмокающим звуком, ощущая, как ниточка слюны тянется по подбородку.

- Я сейчас кончу, - сообщает Шерлок хрипло, – но не хочу так рано… Трахни меня, - это звучит даже не как просьба, а скорее как приказ, и Джон не может ослушаться, потому что сам хочет этого всем сердцем и страждущим членом.

Шерлок опять со всей присущей ему грацией перетекает на живот и принимает коленно-локтевую позу, призывно выставив аппетитный подтянутый зад. Член Джона дергается, капая выделившейся смазкой.

- Да, о да, - выдыхает он и тянется руками к молочно-белым полукружиям, проводя носом между ними, вдыхая запах Шерлока, впитывая его желание и страсть.

Приникнув губами к сжатому колечку мышц, Джон лижет, пытаясь ввернуться языком, и Шерлок, хитро изогнувшись, извлекает из-под подушки тюбик любриканта, бросая его Джону. Он стонет все то время, что Джон растягивает его дрожащими, скользкими от смазки пальцами. Джон тороплив и небрежен, ему не терпится войти в это узкое и жаркое, он едва соображает, что делает. Шерлок насаживается на пальцы, поводит своим великолепием, и Джон ощущает в нем то же нетерпение, что и в себе.

- Уже… Да… Можно, Джон… Давай, - велит Шерлок, и Джон усмехается, этот нахал умудряется командовать даже снизу.