Колыбельная для смерти

– Тогда вот это. – Дина не глядя ткнула пальцем в одну из фотографий и отвернулась. Комната, в которую ее поместили на этот раз, разительно отличалась от той, в которой она жила первые сутки. Она была маленькой, без туалета и удобного шкафа. Вместо кровати стояла тахта, а прикроватная тумбочка служила одновременно и столом. Когда Вестник сказал, что им нужно уехать, Дина обрадовалась, потому что увидела в переезде возможность сбежать. Но Вестник словно угадал, о чем она подумала, и, ласково улыбаясь, нежно прошептал ей на ухо имена ее сыновей. И назвал сад, в который они ходят. Он даже знал точный адрес и время, когда детей выводят на прогулку. Дина оцепенела и именно в тот момент, а не позже, поняла, что умирает. В тот день она послушно последовала за Вестником и его спутником – угрюмым парнем в косухе и черных джинсах, забралась в высокий джип с тонированными стеклами, сквозь которые мало что можно было рассмотреть, и позволила увезти себя туда, куда Вестнику вздумалось. По ее ощущениям, везли ее в машине больше часа. Но с таким успехом могло пройти и пятнадцать минут: время в обществе Вестника текло по каким-то своим законам, не имеющим ничего общего с реальностью. В дом Дину ввели с завязанными глазами, так что она не смогла увидеть, куда ее привезли.

Убить ее Вестник попытался в тот же день. Еда выглядела безобидной: отварной картофель с зеленью и маслом и кусок ржаного хлеба. Дина не почувствовала подвоха. Но сразу же после обеда ей стало трудно дышать. В тот самый момент, когда она, скрючившись на полу, хватала ртом воздух, в комнату зашел Вестник. Она умирала, задыхалась и проваливалась в черноту, а он смотрел на нее своими круглыми глазами и улыбался.

– Это была тренировка, – сказал он после того, как Дину привели в чувство. В комнате помимо них двоих находился молчаливый парень, одетый во все черное. В руках молчаливый держал использованный шприц, и Дина догадалась, что содержание этого шприца не дало ей умереть. Уже позже она поняла, что этот молчаливый у них был медиком, который следил за тем, чтобы после «путешествий» быстро приходили в себя.

Поняв, что эксперименты с нею только начинаются, она попыталась сбежать. Способ Дина выбрала киношный: попросилась в туалет, и когда ее отвели в комнатку в конце длинного коридора, выбралась в окно. Ее хрупкая комплекция и развитая благодаря занятиям йогой гибкость позволили протиснуться без проблем в узкий проем. Только оказалась Дина не на улице, как надеялась, а в другом проходе. Не теряя времени, она разулась и, крадучись, стала пробираться к выходу. Одна из дверей в коридоре была приоткрыта, и Дина, прошмыгнув мимо мышкой, успела, однако, увидеть в комнате двух людей. Молодой мужчина что-то быстро печатал на компьютере, одетая во все черное девушка разговаривала по телефону.

– Ты же понимаешь, что никому, абсолютно никому не нужна в этом мире, – трагическим голосом шептала в трубку девушка. Дина похолодела. Что за звездец тут происходит?!

В конце коридора ее уже поджидали: молчаливый парень и улыбающийся Вестник. С тех пор Дину сторожили и днем, и ночью, даже в туалет она выходила в сопровождении уже увиденной ею девушки. Поначалу это казалось унизительным, а потом… Потом она привыкла. Дина притворилась, чтобы усыпить бдительность, что подчинилась этим сектантам, сломалась и полностью приняла правила игры. Поэтому, когда Вестник заговорил с ней о новом путешествии «туда», из которого обещал ее вернуть, она согласилась. Хоть и пришла в ужас.

И снова она умирала – «добровольно», бунтуя лишь внутри. Заботливый Вестник был рядом, держал ее за руку и ласково нашептывал успокаивающие слова.

– Я приду за тобой, моя девочка. Не бойся. Я приду за тобой туда. Скоро.

Он действительно пришел. В тот самый момент, когда заблудившаяся в ледяной пурге Дина в отчаянии закричала. Вестник вышел из-за снежной завесы, глянул на Дину своими чудесными глазами, которые в том мире казались ярко-синими, и протянул ей руку. Дина вцепилась в его ладонь, понимая, что только он сможет вывести ее обратно в мир звуков и красок, где ее ждали дети и муж.

– С возвращением, – сказал Вестник, когда она открыла глаза и убедилась, что находится в уже знакомой ей маленькой комнате. – Замерзла?

Молчаливый проверил ей пульс, дал выпить сладкого раствора и тут же заботливо укутал толстым одеялом. Дина завернулась в спасительный кокон и опустила веки.

– Мы не зашли далеко. Страшно только там, где ты сегодня была. А дальше – хорошо.

«Да пошел ты!» – ругнулась про себя Дина и содрогнулась. Ей не хотелось знать, что находится «там» дальше, за снежной завесой. Ей не хотелось больше умирать. Не сейчас. В глубокой старости – да. Но не сейчас. Ей, как никогда, хотелось жить. Но Вестник считал иначе.

– На это подсаживаются, – прошептал он. – Нет ничего слаще путешествий туда… Ничего.

* * *