Колыбельная для вампиров - 2

— Подойди, Аннабель! — сказал он и девчонка походкой марионетки зашагала в сторону родителей. В вытаращенных от испуга глазёнках по-прежнему стоял такой ужас, что я не удержалась и шутливо рыкнула. Несмотря на связку отца, она подпрыгнула, и я согнулась от смеха.

— Мари, не мешай! — сдержанно произнёс отец и я, веселясь от души, показала ему язык, — ведь пьяному море по колено. Он не выдержал и усмехнулся. — Ну, ты и наклюкалась! Пожалуйста, сиди тихо и не отвлекай меня. Может, ты тоже понадобишься, — добавил он озабоченным тоном, и даже сквозь эйфорию я ощутила тревогу.

Мика приказал девчонке сесть на диван и приподнял Рени.

— Пей! — приказал он и, чтобы окончательно сломить сопротивление мамы, добавил с неумолимым видом: — Пей! Или я сверну ей голову и вся недолга. Я бы дал свою кровь, но в твоём состоянии она опасна. Если не поможет человеческая кровь, добавим немного крови Мари. Надеюсь, из-за вашего недавнего обмена отторжение её крови будет не таким сильным.

— Ладно, будь по-твоему, — сдалась Рени, поняв, что Мика не отступит. — Но учти, я всё равно не дам убить девочку.

— Хватит болтать! Пей!

С видом жертвенной овцы девчонка подставила ей горло и Рени запустила клыки в её артерию, но быстро отпустила. Она явно берегла феникса и во мне снова взыграла ревность.

К чёрту трусливого человеческого недомерка! Я подлетела к дивану и, спихнув девчонку, подставила Рени свою шею.

— Мой хороший, пей сколько хочешь! Хоть досуха!

Вместо того, чтобы последовать приглашению, Рени обняла меня.

— Глупый ты ребёнок! Иди уже спать, а то пугаешь мне феникса.

— Плевать на феникса! Не пойду, пока ты не скажешь, что с тобой всё хорошо.

— Со мной всё хорошо, — улыбнулась Рени и я, отстранившись, придирчиво её оглядела.

— Не-а! Ничего ты не в порядке. Пей! Ну, давай! — воскликнула я с пьяной настойчивостью и повернулась к отцу, ища у него поддержку. — Мика, скажи ей, что моя кровь лучше, чем человеческая.

— Увы, милая! В данном случае человеческая кровь предпочтительнее, чем твоя или моя, — рассеяно отозвался он, наполняя шприц лекарствами.

Получив человеческую кровь и дозу лекарства, Рени заметно приободрилась и у меня отлегло от сердца.

— Мари, иди к себе, — сказал отец, видя, что мама по-прежнему беспокоится за феникса и добавил безапелляционным тоном: — Кому сказано? Толку от тебя никакого, только под ногами путаешься.

— Ну и уйду! Насовсем, — обиделась я. — Тут стараешься как лучше, а тебя все гонят. Вот и оставайтесь с этой придурочной человеческой девчонкой.

— Мари! Марш наверх.

— Есть, сэр!

Я козырнула отцу и, чётко развернувшись, взяла курс на лестницу, ведущую на второй этаж нашей квартиры, но через несколько шагов повернула назад. Подойдя к девчонке, я хлопнула её по плечу. От неожиданности или от испуга, но она шлёпнулась на пятую точку и, не вставая, уставилась на меня.

— Ладно, человечек, долг платежом красен. Так и быть, живи, — снисходительно проговорила я и, поймав насмешливый взгляд отца, рассердилась. — Вот нечего лыбиться! Я в полном адеквате!

— Иди спать, — миролюбиво сказал он.

— Честное слово, я трезвая как стеклышко, — заверила я отца и, метнувшись к Рени, снова её обняла.

— Maman, я тебя люблю! — воскликнула я. — Не смей больше болеть! Ты же вампирка! Это я виновата, да? Хватила излишек твоей крови? — меня захлестнуло чувство вины. — Дрянь! — я ударила себя по щекам. — Вот тебе! Вот тебе! Не смей так больше делать!

— Мари! — раздался предупреждающий голос отца, но я пропустила его мимо ушей.

— Maman! — я всхлипнула. — Я очень, очень тебя люблю! Так люблю, что мне плевать, кто моя настоящая мать. Я жалею лишь об одном, что она это не ты.

— Детка! Твои слова — лучший подарок в моей жизни, — губы Рени лёгким поцелуем коснулась моего лба. После этого она отстранилась и, не выпуская моё лицо из ладоней, пристально посмотрела в глаза. — Я никогда не была набожной, но теперь я хотела бы верить в Него. Возможно, тогда Господь отозвался бы на мои молитвы и в следующей жизни дал бы нам снова стать семьёй, — тихо сказала она и у меня перехватило горло от переполнявших меня любви и нежности.

Не в силах что-либо сказать я уткнулась носом в её плечо и заплакала.

— Ну, всё! — не выдержал Мика и, оторвав меня от Рени, взвалил себе на плечо.

Он притащил меня с к лестнице, ведущей наверх, и, поставив на ноги, подтолкнул в спину.

— Наверх! Живо!

Наверх, так наверх! В мгновение ока я взлетела по лестнице и, улегшись на пол, прислушалась к голосам родителей.

— Как ты себя чувствуешь, глупая Кошка? — в тихом голосе отца отчетливо прозвучала душевная боль. — Не смей больше проделывать таких фокусов, они убьют тебя раньше времени.

«Странно! В чём дело? Ничего не понимаю! Неужели Рени действительно заболела?» — в моей голове всё сильней звенели тревожные колокольчики.

— Не тревожься, мой ангел! Всё хорошо. Честное слово, я не думала, что мне станет плохо. Клянусь, больше не совершать опрометчивых поступков, отныне я буду очень осторожна. Ну, и почему столько недоверия во взгляде? Сердце моё, успокойся. Ведь я люблю тебя.