Колыбельная для вампиров 4 (СИ)

Гнездо Владислава показалось мне самым подходящим пристанищем для Мариэль. Они забрались далеко в горы и были очень осторожны с людьми. Я счёл безопасным их местоположение, а поведение разумным.

Запустив пальцы в волосы, Ник вздохнул.

— Мне даже в голову не могло прийти, что они способны такое сотворить с маленьким ребёнком! Если бы я знал, что Владислав и его жена будут издеваться над Мариэль, я бы сразу оторвал им головы.

— В чём именно выражалось издевательство? — отрывисто спросила Рени. — Они её били?

— Не только. Они обращались с ней, как с криа… с рабыней.

— Они что, её насиловали?

— Да, — признался Ник. — В детстве Мариэль была рослой девочкой и выглядела старше своих лет.

— Хочешь сказать, что этот скот насиловал мою девочку с самого начала?

Ник промолчал и Рени побледнела. Видя, что она в полуобморочном состоянии, Штейн хотел её обнять, но она оттолкнула его руку.

— Я в порядке. Как долго это длилось? — продолжила она допрос дрожащим от ярости голосом.

— Долго. Я закрутился с делами…

— Мне не нужны оправдания! Сколько эти мерзавцы измывались над ней?

— Мариэль исполнилось пятнадцать, когда я…

— Что? Над моим ребёнком издевались целых десять лет, и ты об этом так спокойно говоришь? — прорычала Рени и, ощерившись, выпустила когти.

— Тихо-тихо! — Штейн сгрёб её в охапку. — Девочка, успокойся! Мика нас всех размажет по плинтусу, если с тобой что-нибудь случится.

— Томас! А если бы это был твой ребёнок? Что бы ты сейчас чувствовал? — воскликнула Рени, сверкая глазами.

— Очень надеюсь, что мне повезёт, и я не узнаю этого никогда. И всё же, Кошка, будь объективной! — воззвал Штейн к её разуму. — Не забывай, как воспитывали Реази. Он же с молоком матери…

— Кормилицы, — поправил Ник.

— Хорошо, с молоком кормилицы он впитал в себя, что ему не нужно ни о чём особо заботиться, для этого у него была куча слуг.

— Слуги слугами, но у моего отца не особо забалуешь, — поморщился бывший принц и, решившись, добавил: — Так что я с себя ответственности не снимаю. Да, это я виноват в том, что Мариэль к тому времени сошла с ума.

— Что?! — хором воскликнули Рени и Штейн.

— Она не вынесла издевательств и убила жену Владислава. Прикончив диких так, что им мало не показалось, я забрал Мариэль, но непоправимый вред был уже нанесён. Четыре года я бился с ней, пытаясь привести в чувство, но всё без толку. Несмотря на все мои усилия, она была невменяемой, притом буйной. Чтобы не держать девчонку на лекарствах или связанной, пришлось уложить её в хронокапсулу. Когда Михаэль поостыл после смерти Ризы, на что ушло довольно много времени, я оставил её в институтской лаборатории, где он работал. Мне подумалось, что она пригодится ему в качестве подопытного кролика…

Сообразив, насколько бездушно прозвучали его слова, Ник поморщился и добавил:

— К тому времени я уже потерял надежду на благополучный исход. Стопроцентно я был уверен, что к ней не вернётся разум, но каким-то чудом Мариэль оправилась от душевной травмы. Возможно, сказалось действие хронокапсулы, чьи возможности ещё не изучены. Ну а затем повторная инициация и нормальная семейная обстановка довершили начатое. Она вернулась в нормальное состояние.

Штейн вопросительно на него посмотрел.

— Я так понимаю, ты наложил блокировку на травмирующие воспоминания?

— Да, — кивнул Ник. — Ума не приложу, почему она всё вспомнила. Может, моё появление спровоцировало спонтанную разблокировку. Может, это особенность её мозга. Я больше практик, чем теоретик, потому у меня нет внятного ответа. Если тебе интересно, спроси у Михаэля. Думаю, он найдёт объяснение.

— Нет, это так, пустой интерес. Другое дело, что теперь делать с девчонкой, если она снова пойдёт вразнос?

Ник повернулся к Рени. Она всё ещё сердилась, но её глаза больше не горели опасным огнём, и он понадеялся, что сумеет вернуть её расположение — а ему очень хотелось его вернуть. Новая жена Михаэля даже внешне чем-то напоминала его мать райту Ниду, которую Ник очень любил и по которой до сих пор тосковала его душа.

— Я бы восстановил блокировку, если мадам Рената позволит.

Прежде чем ответить Рени смерила его долгим взглядом и выражение её лица смягчилось. Она видела, что юный Старейший, как назвал его Штейн, нисколько не раскаивается в содеянном, но… то как он смотрел и слушал, как он был внимателен к её настроению — всё говорило о том, что он хочет ей понравиться. Причём интуиция подсказывала ей, что это скорей неосознанное стремление, чем расчёт, что, естественно, не могло не вызвать симпатии. «В конце концов, все мы ошибаемся, — вздохнула Рени. — К тому же он кровник Мика, а это значит, что мы теперь одна семья», — рассудила она и сердито свела брови:

— Ну так займись делом! Чего тянуть время? И учти, дорогой, если с Мари что-нибудь случится, я тебя и на том свете достану!

Это было так похоже на его мать, что Ник спешно опустил ресницы, пряча заблестевшие глаза.

— Не беспокойтесь, сентано Рената! Клянусь, в долинах предков ничто не будет омрачать вашу душу, — смиренно проговорил он и на этот раз его глаза блеснули торжеством.