Колыбельная для жертвы

Рука Бабз опустилась мне на плечо, и негромкий голос, который можно было принять за шепот, произнес:

– Даже не думай.

Логично.

Снова сгорбился.

– Я не говорю об убийстве его брата. Я говорю вот об этом. – Олтрингхэм взял со стола лист бумаги и помахал им перед собой. – За прошедшие восемнадцать месяцев он избил и серьезно покалечил семнадцать заключенных. Каждый раз, когда заходит речь о его освобождении, он на кого-нибудь нападает.

– Но ведь это уже закончилось, не так…

– Вот, например, вчера одному сломал нос, а другому выбил челюсть! – Олтрингхэм снова постучал по крышке гроба. – Разве так должен вести себя тот, кого мы собираемся выпустить на свободу, по отношению к ничего не подозревающему обществу?

Ну да, я получил пару хороших ударов, прежде чем они загнали меня в угол. Ржали и ухмылялись. Позволили мне броситься на них, чтобы удобнее было написать официальную жалобу об избиении. А что мне было делать? Тупо стоять и ждать? Даже после такого…

Элис покачала головой:

– Вряд ли вина мистера Хендерсона заключается в том, что на него постоянно нападают. Если бы тюремные власти проводили соответствующую работу по взаимодействию между заключенными, тогда, возможно, ему бы не приходилось все время защищать себя.

Заместитель начальника тюрьмы прищурилась:

– Я отвергаю любые обвинения в том, что наше пенитенциарное учреждение не выполняет свои обязанности, касающиеся безопасности заключенных.

Олтрингхэм выдохнул:

– Никто не находится в безопасности, когда это касается мистера Хендерсона. Он патологически неспособен к…

– Речь идет сейчас совсем не об этом, здесь прослеживается явный паттерн нападений на мистера Хендерсона, которые…

– Да, и этот паттерн – личность, стремящаяся к саморазрушению! И здесь нет ничего более примитивного, чем простейшая необходимость наказать себя из-за чувства вины выжившего. Это не заговор, это элементарная психология, и если бы вы могли отказаться от своих прошлых пристрастий, вы бы прекрасно это поняли.

Элис ткнула Олтрингхэма пальцем в плечо:

– Прошу прощения! Вы намекаете на то, что я не в состоянии…

Заместитель начальника тюрьмы грохнула о стол лежавшей перед ней папкой:

– Хорошо, этого вполне достаточно! – Взглянула на Элис, потом повернулась и посмотрела на Олтрингхэма. – Мы собрались здесь как профессионалы, чтобы обсудить либо освобождение мистера Хендерсона, либо пролонгацию его заключения. А не орать и не ссориться, как дети малые. Итак, продолжим. – Она вытянула вперед руку. – Доктор Макдональд, ваш отчет готов?

Элис протянула ей пачку листов в кожаной папке.

Заместитель начальника тюрьмы хмуро посмотрела на папку и положила перед собой.

– Доктор Олтрингхэм?

Он передал ей свою папку, и она точно так же некоторое время хмуро смотрела на нее.

Офицер Бабз склонилась надо мной, голос тот же самый – почти шепот:

– Как твой артрит?

Сжал в кулак правую руку. Костяшки распухли, в царапинах. Это после того, как они поработали над челюстью бывшего детектива-инспектора Грэхема Ламли.

– Оно того стоило.

– Я тебе все время говорю – работай локтями или бей по мягким местам.

– Да он…

Заместитель начальника тюрьмы положила отчет Олтрингхэма на отчет Элис, подровняла.

– Мистер Хендерсон, после тщательного рассмотрения…

– Не беспокойтесь. – Я еще ниже склонился на своем пластиковом стуле. – Мы все прекрасно знаем, чем это кончится, так почему бы вам не сократить свой монолог в той части, где вы снова отсылаете меня в камеру?

– Итак, после тщательного рассмотрения вашего дела, мистер Хендерсон, а также изучив все свидетельские показания и экспертные заключения, я пришла к выводу, что продолжающееся насилие с вашей стороны ведет к необходимости продлить заключение в нашем пенитенциарном учреждении до тех пор, пока не будет проведено полное расследование случившихся вчера неприятных событий.

Ну что, все как обычно.

Так и застряну здесь до тех пор, пока миссис Керриган не надоест и она не прикончит меня.

Наши дни (шесть месяцев спустя) Воскресенье

4

– …как только получим больше информации с места происшествия, чем мы имеем на настоящий момент. А сейчас – Эдинбург. Семья пропавшей шестилетней Стейси Гурдон выступила с обращением, умоляя похитителей вернуть ее останки…

Телевизор в комнате отдыха, висевший высоко на стене, был заперт в своей собственной крошечной клетке, как будто тюремное начальство полагало, что он тоже планирует побег, как и все остальные заключенные.

Бывший детектив-суперинтендант Лен Мюррей взял пластиковый стул, поставил его рядом с моим. Устроился на нем, улыбка перекосила робингудовскую седую бородку. Пучки света от флуоресцентных ламп блестели на лысой голове и небольших круглых очках. Большой человек с громким гортанным голосом.

– Надо тебе было ее прикончить. Ты это понимаешь, не так ли?