Колыбельная для жертвы

Отсюда, если встать на краю дороги, Олдкасл был похож на карту в 3D. Налево Блэквол Хилл, возвышающийся курганом жилых многоэтажек и модных магазинов. За ним Кингсмит с офисными башнями, похожими на могильные плиты, и жилой муниципальной застройкой. Потом, через Кингз Ривер, – Логансферри, индустриальные зоны, громадное здание вокзала со стеклянной крышей, заброшенные строения по берегам реки. В середине Касл Хилл – кривые викторианские улочки извиваются вокруг гранитной скалы с мрачными развалинами замка. Дальше виднеется кусок Шортстейна. Потом, направо, Каузкиллин – застройка семидесятых и заброшенный футбольный стадион. И опять через реку – Каслвью; шпиль епископального собора Святого Варфоломея, вздымающийся над окружающими его улицами как ржавый ноготь, ловил последние лучи умирающего солнца.

Отличное место, где можно сбросить труп. Бросил жертву в канал, постоял немного, наслаждаясь прекрасным видом, и снова в город, за новой.

Вернулся в машину:

– Переедем через реку, потом налево.

* * *

Вид с того места, где он бросил Натали Мэй, был почти таким же впечатляющим. Железнодорожная дренажная труба – небольшая каменная арка под железнодорожной линией в направлении к северу, через которую протекал неглубокий ручей. Берега вдоль течения выложены плиткой, при входе в трубу ручей делает поворот направо, и это чем-то напоминает крест.

Элис присоединилась ко мне у обочины дороги, рукой она держалась за проволоку забора и вглядывалась в тени внизу. Расстояние до воды было метров пять, не меньше. Встала на цыпочки:

– Здесь не как у других.

– И ни одной телефонной будки миль на восемь-девять. – Я поднял с земли камень и швырнул его в ручей. – Все остальные были брошены там, где до них могла добраться «скорая помощь» минут за десять – пятнадцать, точное местоположение, легко найти. А Натали брошена посреди пустыни. Если бы сюда не явилась ремонтная бригада, кабель ремонтировать, она бы здесь так и лежала сотню лет.

– Да, и в Службу спасения не звонили.

– Бесполезно, она уже была мертва. То же самое с Дорин Эплтон и Клэр Янг. Брошены вдалеке от проезжей дороги. Неудачи. Если бы ему показалось, что у них был шанс, он бы позвонил…

Элис провела ногой по краю откоса, нарисовав носком «конверса» линию на грязной земле.

– Кроме Рут.

– Да, кроме Рут.

– Это не твоя вина. Она была медицинской сестрой, работала в тех же отделениях, что и другие жертвы, просто… не повезло.

Я швырнул в ручей еще один камень, вслед за первым. Он шмякнулся в темную воду и исчез.

– Давай посчитаем, тридцать медсестер в каждом здании? Всего три отделения. Из девяноста медсестер можно выбрать. Но он похищает ту, которая помогала мне. Какое-то особое невезение? – Моя трость захлюпала по мокрой траве, и я, прихрамывая, направился к машине. – Конечно же это моя вина.

19

– …поезд, отправляющийся от шестой платформы, следует по расписанию поезда до Абердина с отправлением в три сорок пять…

Я прикрыл ладонью ухо и прислонился к фотоавтомату.

– Да? – Слово вылетело вместе с морозным дыханием.

На другом конце линии ливерпульский акцент Сабира, что-то вроде волосатой патоки:

– Я же говорю, ты просто чертов нахал. Мой шеф был просто вне себя, когда меня сдернули с операции «Полуночная стужа». – Из трубки донеслось чавканье, и акцент Сабира стал еще сильнее. – Как будто я виноват в том, что ваши криворукие программисты компьютерами пользоваться не умеют.

Металлоконструкции вокзала из зелено-золотых стали ржаво-серыми, защитная сетка от голубей продавилась и порвалась, заляпанная сгустками перьев. Пол под стропилами загажен птичьим пометом. Большая, куполом, стеклянная крыша вокзала покрыта коркой запекшейся грязи, садившееся солнце разукрасило ее красным и оранжевым. Толпы людей протискиваются сквозь турникеты, волочат за собой тарахтящие чемоданы и кислые физиономии.

– Нашел что-нибудь?