Колыбельная для жертвы

Бормотало радио. Голос в стиле диктора Би-би-си поплыл по холодному ночному воздуху.

– …четвертый день осады в Иглесиа де ла Асойя, в ла Асойя, Испания. Полиция Картахены подтвердила, что был убит один из заложников…

Я забрался внутрь, бросив под ноги черный пластиковый пакет со своими более чем скромными пожитками. Задержался, чтобы поскрести лодыжку на левой ноге, там, где висел браслет с монитором.

– …тремя вооруженными мужчинами под видом молящихся, со свечами в руках…

За рулем сидел полицейский-констебль в униформе. Его глаза мелькнули в зеркале заднего вида, проверяя меня. Джейкобсон забрался на переднее пассажирское сиденье.

– …доведя число погибших до шести…

Джейкобсон выключил радио.

– Эш, это констебль Купер. Один из ваших. Хэмиш, поприветствуйте мистера Хендерсона.

Констебль повернулся на водительском кресле. Худой, с длинным крючковатым носом, волосы подстрижены так коротко, что выглядят почти как модная трехдневная щетина. Кивнул:

– Сэр.

Давненько меня так никто не называл. Даже кислорожий придурок вроде Купера.

Джейкобсон накинул ремень безопасности:

– Слушай, Эш, я скажу тебе то же самое, что я сказал Хемишу, когда его отрядили к нам. Мне наплевать, какой у тебя послужной список и история отношений с приятелями из полиции Олдкасла. Ты докладываешь мне, только мне и никому больше. Если я только запах учую, что ты треплешься с кем-нибудь из них, ты вернешься обратно в то самое место, где я тебя нашел. Это не веселье, не возможность навредить или личная популярность, это командная работа, и, ради всего святого, отнесись к этому серьезно. – Улыбнулся. – Добро пожаловать в операцию «Тигровый бальзам». – Протянул руку в промежуток между двумя передними креслами, ткнул Купера указательным пальцем в плечо: – Поехали. И если не успеем к восьми, огребешь по-полной.

Констебль аккуратно вывел «рэнджровер» с тюремной парковки и выехал на улицу. Я повернулся, чтобы увидеть, как здание тюрьмы исчезает в тонированном заднем стекле машины. Все. Свободен. Больше никаких собеседований. Никаких случайных избиений.

Никаких больше решеток.

Вот тебе и Уловка-22, про которую Лен говорил.

Мои руки на ее горле, сжимаются, сжимаются…

Поймал себя на желании ухмыльнуться, стер усмешку, прежде чем она расползлась по всему лицу. Поудобнее устроился в кресле:

– И что, меня восстанавливают?

Джейкобсон не то усмехнулся, не то фыркнул:

– С твоим послужным списком? Без вариантов. В Шотландии ни одного полицейского подразделения не найдется, которое осмелится к тебе хоть палкой прикоснуться. Ты вышел на свободу только потому, что полезен мне. Работай хорошо, помоги поймать Потрошителя, и я сделаю так, чтобы твое освобождение стало постоянным. Но если облажаешься или что-нибудь пойдет не так – любой признак того, что не выкладываешься на сто и десять процентов, – и я выброшу тебя, как радиоактивный мусор.

Очень мило.

Он открыл бардачок и вынул из него картонную папку, протянул мне. Купер в это время уже проехал по кольцевой развязке и выехал на тихую проселочную дорогу, в конце которой светились огни города.

– Условия освобождения?

– Дело Клэр Янг. Прочитай. Будет неплохо, если управишься до приезда в Олдкасл.

Это можно. Я готов на что угодно согласиться, если это даст мне возможность свалить из тюрьмы и добраться до миссис Керриган…

Открыл папку. Внутри свидетельские показания, несколько фотографий с места преступления.

– А где отчет о вскрытии? Документы от криминалистов – вещдоки, отпечатки пальцев, ДНК, это все где?

– А, это… – сделал рукой неопределенно-кругообразный жест. – Тут все непросто. По причине возможной утечки информации мы не предоставляем доступ к этим документам.

– Не предоставляем? Почему? Мы что, совсем больные?

– Просто просмотри документы. – Он отвернулся от меня и снова уставился вперед. Поерзал на кресле, устраиваясь удобнее, опустил спинку на пару делений. – И сделай это без особого шума. У меня пресс-конференция по возвращении – один из твоих сокамерников, идиот, слил информацию в Дейли Рекорд. Так что мне нужно слегка вздремнуть, для красоты.

Под колесами «рэнджровера» гудела А90, в пассажирском кресле рокотал Джейкобсон – рот разинут, в свете ламп приборной доски сверкала полоска слюны. Констебль Купер, не отрываясь, смотрел вперед на дорогу, руки на руле в положении без десяти два. Взгляд в зеркало, сигнал, маневр.

За нами, далеко-далеко, гасли яркие огни Данди.

Картинка на фотографии с места преступления очень резкая, освещена яркой вспышкой фотографической камеры. На смятой простыне на спине лежит Клэр Янг, края простыни обернуты вокруг груди и ног. Одна рука согнута и засунута под голову, как будто она спит, только глаза открыты и безучастно смотрят в камеру. С левой стороны лица, у самого рта, небольшая опухоль. По правой щеке расползся кровоподтек размером с блюдце.