Колыбельная Кассандры

Эти ужасающие моменты, постыдные для жертвы не менее, чем для преступника, свершались регулярно. Только Эдвард ведал о мерзкой сущности „наказаний“ как их называл отец, но ничего не мог сделать, чтобы защитить сестру. Брат отлично знал, каким жестоким и беспощадным может быть отец. Однажды он заставил Эдварда отстегать раба за ничтожную провинность под угрозой, что в случае отказа брата самого привяжут к столбу. Отец не из тех, кто замедлит в исполнении угроз, какими бы ужасными они ни были.

С детства мы, его дети, привыкли к тому, что над нами отец властен так же, как над рабами, трудившимися в поле. Я понимаю, отчего Эдвард, обретя возможность как можно реже посещать наш темный и печальный дом в лесной глуши, пользовался свободой на воле. Пытаюсь оправдать за бегство и себя, но смогу ли?

Есть лишь одно извинение для меня — то, что я не отдала дитя бессердечной старухе, как она того требовала. Что я не осмелилась расплатиться невинной жизнью за свое честное имя. Да, я могла бы замолчать позор. Но мистер Миллер для меня стал к тому моменту не тем, кому я готова была лгать так же, как себе. И он понял меня, принял такой как есть, обещал спасти… Так и не отплаченный поступок, который выполнил впоследствии не дивный волшебник, а простодушный фокусник».

Глава 16

Агент повез девочек к доктору.

В своем кабинете Кассандра осталась наедине с собой. Почти наедине.

— И вы ей верите? — возмущенно воскликнул призрак. — Вы знаете, с каждым новым дневником мне открывается столько нового о тех, кого я знала как себя…

Эмили сокрушенно покачала головой. Кассандра понимала — в сущности, Эмили переживала то, что приходится переживать каждому человеку по мере взросления. Девчонке не повезло взрослеть уже мертвой. Да, вот тебе и поговорка, что мертвые не стареют…

Видимо, поэтому процесс прозрения был для Эмили таким болезненным. Но что тут поделаешь? Самой Кассандре для этого пришлось умереть несколько раз… Впрочем, что там говорил Хоум? Призраку Эмили ведь тоже пришлось умереть несколько раз. Чувство солидарности и жалости к ненавистной преследовательнице зарождалось в душе Кассандры. Всем остальным участникам истории довелось прожить одну настоящую жизнь и одну нормальную смерть, а им обеим не повезло. Никто лучше, чем Кассандра, пожалуй, бедную Эмили не поймет. Никто в мире.

— Слушай, она уже давно умерла. Не думаю, что была причина, по которой Арабэлла лгала перед смертью. Тем более самой себе.

— Гадкая предательница целовалась с Артуром, но при этом уверяла, что заботится только о моем благе! — воинственно уперла руки в бок Эмили.

— Твоя сестра защищала тебя, а ты беспокоишься только о себе и всё?! Арабэлла отказалась от Артура. Хотя любила его по-настоящему, как и тебя тоже, кстати. — Кассандра презрительно скривилась, взглянув на Эмили. — А ты, похоже, на такое чувство вообще не способна.

— Я — гениальная поэтесса! Я могу понять любое чувство! — Заносчивость этой девчонки могла бы кого угодно вывести из себя. Но голова у Кассандры просто раскалывалась, и спорить по-настоящему сил не было.

— Для этого достаточно иметь сердце.

— Ах-ха-ха! — Едва не показав язык, Эмили не нашла все же лучшего аргумента в этом споре. — Ну вот, я могу вам точно сказать, что Камилла жива. Итак, Марко!

— Не Поло, — не поддалась Кассандра. — Более того, я уверена, что она и не сбегала никуда, а прячется где-то здесь.

— Откуда вам… — открыла рот девочка и тут же обиженно взвилась: — Так нечестно!

— Кстати, почему не подвести итог в нашей игре? Мне думается, что я с большим отрывом опережаю тебя.

— Кажется, — ядовито улыбаясь, заверила девочка. — Уж в иллюзиях я разбираюсь больше вашего, поверьте. В конечном итоге победит тот, кто поможет истине и справедливости восторжествовать, помните?