Колыбельная (ЛП)

      Она не давала мне уехать, когда я ушла. Она завернула на ней за угол - если бы она была припаркована перед домом, ее мать бы обозлилась, - затем отвезла меня в Бендо, где я поклялась, что выпью еще один бокальчик пива, а затем позвоню Джесс, чтобы она отвезла меня домой. Я пообещала. Потом я зашла внутрь, выпила две кружки пива и решила пока не беспокоить Джесс. Вместо этого я направилась к бару, где открывался неплохой вид на все помещение, и решила зависнуть тут ненадолго. Я не знаю, сколько прошло времени, когда я ее увидела. Минуту я спорила с барменом - высоким, неуклюжим парнем по имени Натан, - о гитаристах классического рока, а затем я повернула голову и заметила ее отражение в зеркале за баром. Ее волосы были выпрямлены, а лицо пылало. Она выглядела пьяной, но я ее узнаю в любом виде. Всем нравилось думать, что она ушла навсегда.

      Я вытерла лицо, провела пальцами по волосам, стараясь оживить их. Она уставилась на меня так же, как я на нее, и так же, как и я, она знала, что все дело в дыме и зеркалах. За ней и за мной прибывала толпа, и я чувствовала, как люди напирают на меня, наклоняясь вперед за напитками. И вот что странно. В некоторой степени я была рада ее видеть. Худшую часть меня воплоти. Подмигиваямневприглушенномсвете, бросаявызов, чтобыяназвалаеенесвоимименем.

      По правде сказать, я была хуже. Гораздо хуже. Я едва ли буду пить когда-либо еще. Или курить травку. Или идти с парнями, которых я не так хорошо знаю, в темные углы, или темные машины, или темные комнаты. Странно, что это никогда не работает при дневном свете, когда тебе видна вся топография лица другого человека, линии и изгибы, шрамы. В темноте все одинаково: углы смягчаются. Когда я думаю о себе той, которой я была два года назад, я чувствую себя раненой, склонной к ударам обо все углы. Не способной когда-либо исцелиться. И проблема не в алкоголе или сигаретах. Дело совсем в другом, что сложно признать вслух. Хорошие девочки не поступают так, как делала я. Хорошие девочки ждут. Но даже до того, как это случилось, я никогда не считала себя хорошей девочкой. Это было на втором курсе, и у соседа Лиссы, выпускника Альберта, была вечеринка. Родителей Лиссы не было в городе, мы все остались у нее на ночь, прокрались к шкафчику с алкоголем и смешивали все, что нам удалось найти, разбавляя это диетической колой: ром, водка, мятный шнапс. Из-за этого дня я не переношу черничный бренди, даже в тортах с рынка Милтон, которые так любит моя мать. Его запах вызывает у меня тошноту.

      Будучи второкурсниками, мы бы никогда не были приглашены на вечеринку к Альберту, а прийти без приглашения у нас не хватило бы смелости. Но мы вышли на заднее крыльцо дома Лиссы с нашими сдобренными алкоголем диетическими колами и сигаретами, которые мы стащили у бабушки Хлои, она курила ментоловые (и которые тоже после этого дня вызывают у меня рвотный рефлекс). Один парень, который уже был пьян и несвязно бормотал, помахал нам рукой. После проведенного шепотом совещания, на котором против голоса Лиссы, что мы никуда не пойдем, выступили Хлоя и я, мы пошли. Это была первая ночь, когда я на самом деле была очень пьяна. Плохо было начинать с черничного бренди, уже час спустя я обнаружила себя бредущей в гостиную Альберта, придерживаясь за стульчик для поддержки. Все кружилось, я увидела Лиссу, Хлою и Джесс на кушетке в гостиной, где одна девушка учила их игре в четвертаки. Музыка была действительно громкой, и кто-то уронил вазу в фойе. Она была голубая, и осколки до сих пор валялись повсюду, разбросанные по ковру цвета лайма. Я помню как думала, при своем одурманенном состоянии, что они выглядят как морские стеклышки.

      На ступеньках я врезалась в одного из друзей Альберта, очень популярного выпускника. Он флиртовал со мной всю ночь, притягивая меня к себе на колени, когда мы играли в «Козла», и мне это нравилось, я чувствовала себя в безопасности, словно я доказала, что я не какая-то там тупая второкурсница. Когда он сказал, что нам нужно выйти и поговорить, наедине, я знала, куда мы идем и зачем. Даже тогда мне было это не в новинку. Мы пошли в спальню Альберта и начали целоваться, там в темноте, когда он нащупал выключатель.

      До того, как он нашел его, я обнаружила постер Пинк Флойд, кипу дисков, Эль Макферсон на календаре с декабрем. Он отталкивал меня назад, по направлению к кровати, и потом мы уже лежали на ней, все так быстро. Я всегда гордилась тем, что у меня было превосходство. У меня были мои запатентованные движения, толчки и случайные извивы, легко используемые, чтобы все замедлить. Но на этот раз они не работали. Каждый раз, когда я убирала его руку, другая оказывалась на мне, и казалось, что вся моя сила ушла в пятки. Это не помогало, так как я была настолько пьяна, что мое чувство баланса не работало, и равновесие тоже. И было так хорошо, на мгновение.

      Боже. Остальное вспоминается отрывками, всегда всплывают эти сумасшедшие детали: как быстро все это произошло, все началось и закончилось, в одну яркую секунду, новая потеря.