Ни шагу обратно! Ни шагу!Приглушены сердца толчки.И снег шелестит, как бумага,Разорванная в клочки.Сухой, вездесущий, летучий,Он бьет меня по щекам,И слишком пощечины жгучи,Чтоб их отнести к пустякам…
Плавка
Пускай всем жаром изложеньяТечет в изложницы металл —Стихов бесшумного движеньяТысячеградусный накал.Пускай с самим собою в спореТак много тратится труда —Руда, в которой примесь горя,Не очень плавкая руда.Но я ее засыплю в строки,Чтоб раскалилась добела,Чтоб из огня густым потокомЖизнь в формы слова потекла.И пусть в той дерзостной отливкеСмиренье стали огневойХранит твоих речей отрывкиИ затаенный голос твой.Ты — как закваска детской сказкиВ земной квартирной суетне,Где страсть совсем не для острасткиДается жизнью нынче мне.
Бумага
Под жестким сапогомТы захрустишь, как снег,Ты пискнешь, как птенец.Но думать о другомНе может человек,Когда он не мертвец.Напрасно со столаУпала, шелестя,Как будто слабый стонСдержать ты не могла,И падаешь, грустя,На каменный балкон…
Эти россказни среза,Биографию пняПрочитало железо,Что в руках у меня.Будто свиток лишенийЗаполярной судьбы,Будто карта мишениДля учебной стрельбы.Слишком перечень кратокНаслоений годов,Где тепла отпечатокИ следы холодов,Искривленье узоров,Где больные годаНе укрылись от взоровВездесущего льда.Перемят и закрученТвой дневник путевой,Скрытый ворохом сучьевПорыжелой травой.Это скатана в трубкуПовесть лет временныхВ том лесу после рубкиСреди сказок лесных.
Хрупка хрустальная посуда —Узорный рыцарский бокал,Что, извлеченный из-под спуда,Резьбой старинной заблистал.Стекло звенит от колыханья,Его волнуют пустяки:То учащенное дыханье,То неуверенность руки.Весь мир от шепота до громаХотел бы высказаться в нем,Хотел бы в нем рыдать, как дома,И о чужом, и о своем.Оно звенит, стекло живое,И может вырваться из рук,И отвечает громче вдвоеНа приглушенный сердца стук.Одно неверное движенье —Мир разобьется на куски,И долгим стоном пораженьяЕму откликнутся стихи.Мы там на цыпочках проходим,Где счастье дышит и звенит.Мы дружбу с ангелом заводим,Который прошлое хранит.Как будто дело все в раскопках,Как будто небо и земляЕще не слыхивали робких,Звенящих жалоб хрусталя.И будто эхо подземелийЗвучит в очищенном стекле,И будто гул лесной метелиНа нашем праздничном столе.А может быть, ему обещанПокой, и только тишинаИз-за его глубоких трещинСтеклу тревожному нужна.