Колымские тетради

Не солнце ли вишневое
На торосистый лед,
Как мука наша новая,
Назойливо встает.

Я в угол смел бумажное,

Ненужное хламье,
И в этом вижу важное
Признание мое.

Сразу видно, что не в Курске

Сразу видно, что не в Курске
Настигает нас зима.
Это — лиственниц даурских
Ветровая кутерьма.

Голый лес насквозь просвечен

Светом цвета янтаря.
Искалечен, изувечен
Желтым солнцем января.

Здесь деревьям надо виться,

Надо каждому стволу
Подниматься и ложиться,
Изгибаться вслед теплу.

Со своим обледенелым,

По колено вросшим в мох
Изуродованным телом
Кто ж к весне добраться мог?

Стланик [48]

Л. Пинскому

Ведь снег-то не выпал.
И, странно Волнуя людские умы,
К земле пригибается стланик,
Почувствовав запах зимы.

Он в землю вцепился руками.

Он ищет хоть каплю тепла.
И тычется в стынущий камень
Почти неживая игла.

Поникли зеленые крылья,

И корень в земле — на вершок!
И с неба серебряной пылью
Посыпался первый снежок.

В пугливом своем напряженье

Под снегом он будет лежать.
Он — камень. Он — жизнь без движенья,
Он даже не будет дрожать.

Но если костер ты разложишь,

На миг ты отгонишь мороз, —
Обманутый огненной ложью,
Во весь распрямляется рост.

Он плачет, узнав об обмане,

Над гаснущим нашим костром,
Светящимся в белом тумане,
В морозном тумане лесном.

И, капли стряхнув, точно слезы,

В бескрайность земной белизны,
Он, снова сраженный морозом,
Под снег заползет — до весны.

Земля еще в замети снежной,

Сияет и лоснится лед,
А стланик зеленый и свежий
Уже из-под снега встает.

И черные, грязные руки

Он к небу протянет — туда,
Где не было горя и муки,
Мертвящего грозного льда.

Шуршит изумрудной одеждой

Над белой пустыней земной.
И крепнут людские надежды
На скорую встречу с весной.

Кому я письма посылаю

Кому я письма посылаю,
Кто скажет: другу иль врагу?
Я этот адрес слишком знаю,
И не писать я не могу.

Что ругань? Что благоговенье?

И сколько связано узлов
Из не имеющих хожденья,
Из перетертых старых слов?

Ведь брань подчас тесней молитвы

Нас вяжет накрепко к тому,
Что нам понадобилось в битве, —
Воображенью своему.

Тогда любой годится повод

И форма речи не важна,
Лишь бы строка была как провод
И страсть была бы в ней слышна.

А тополь так высок

А тополь так высок,
Что на сухой песок
Не упадет ни тени.
Иссохшая трава
К корням его прижалась.
Она едва жива
И вызывает жалость.

Осторожно и негромко [49]