Колымские тетради

Дождя, как книги, слышен шелест
В садовой вымокшей тиши.
Сырой землей затянет щели,
Сухие трещины души.

Такие явятся травинки

И удивят здоровьем сад,
В лице которых ни кровинки
Не видно было час назад.

Ч го в угол загнано жарою,

Кому под солнцем жизни нет,
Что крылось грязною корою,
Умылось и идет на свет.

Дорожкой сада вперегонки,

Из всех сараев и закут
Вприпрыжку гадкие утенки
И даже Золушки бегут.

Кивает мокрой головою

Любой из встречных тополей,
И сад как будто больше вдвое,
Шумнее, ярче и светлей.

Я — чей-то сон, я — чья-то жизнь чужая

Я — чей-то сон, я — чья-то жизнь чужая,
Прожитая запалом, второпях.
Я изнемог, ее изображая
В моих неясных, путаных стихах.

Пускай внутри, за гипсом этой маски,

Подвижные скрываются черты
Черты лица естественной окраски,
Окраски застыдившейся мечты.

Все наши клятвы, жалобы и вздохи,

Как мало в них мы видим своего,
Они — дары счастливейшей эпохи,
Прошедшего столетья колдовство.

А что же мы оставили потомству,

Что наши дети примут как свое —
Уловки лжи и кодекс вероломства,
Трусливое житье-бытье.

Я не скажу, я не раскрою тайны,

Не обнажу закрытого лица,
Которое поистине случайно
Не стало ликом — ликом мертвеца.

Полька-бабочка

Пресловутый туз бубновый,
Номерочек жестяной,
Оскорбительной обновой
Прикрепляют за спиной.

Золотые стонут трубы

Средь серебряного льда,
Музыкантов стынут губы
От мороза и стыда.

Рвутся факелов лохмотья,

Брызжет в черный снег огонь.
Слабый духом, слабый плотью
Кровью кашляет в ладонь.

Тот герой, кто крепок телом,

А душою слабоват,
Тут же кается несмело,
В чем и не был виноват.

Ну а тот, кто крепок духом,

Вынес ужас ледяной,
Тот улавливает ухом
Смысл мелодии двойной.

И, от грохота и шума

Отведя усталый взгляд,
Смотрит он во мглу угрюмо
И разгадывает ад.

Лед [46]

Еще вчера была рекой
И вымерзла до дна,
И под людской хрустит ногой
Застывшая волна.

Она — лишь слепок ледяной

Лица живой волны.
И ей, наверно, не одной
Такие снятся сны.

Весной растает этот лед

Окоченевших строк,
И берега окрест зальет
Разлившийся поток.

Опоздав на десять сорок

Опоздав на десять сорок,
Хоть спешил я что есть сил,
Я уселся на пригорок
И тихонько загрустил.

Это жизнь моя куда-то

Унеслась, как белый дым,
Белый дым в лучах заката
Над подлеском золотым.

Догоняя где-то лето,

Затихает стук колес.
Никакого нет секрета
У горячих, горьких слез…

Ты волной морского цвета