КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ)

в судебных инстанциях

по делам рядовых граждан.

— Ведите, Серафима, как минимум до места работы батеньки провожу вас, а дальше, извините, тоже родители ждут, — я приподнял пакеты.

Я предложил ей руку, и она чинно прихватила меня за сгиб локтя.

— Да тут недалеко, папенька сегодня в банке, какие-то дела завершает. Но если наша краткая беседа покажется взаимно приятной, то я не исключаю возможности пообщаться ещё раз, но уже не по воле случая и в более приличном для разговоров месте.

Вот девица, палец в рот не клади! Да оно и хорошо. Экая куколка красивая! И на норов бойкая. Оченно мне нравится, когда девица весёлая, а не как рыба снулая… Так, теперь главное — первое впечатление не испортить.

ОТ ДВЕРИ ДО ДВЕРИ

— Итак, куда бы вы желали сходить в моей компании?

Куда ходят с девицами в городе, я ума не приложу. В театр? Э-э-э… в цирк?

Пока сёстры на выданье были, маменька ради общества чуть не каждые выходные выезжала и в театр, и на званые вечера, и на губернаторские балы — с дочерьми, естественно. Где иначе девицам подходящую партию сыскать?

Сеструхи, между прочим, у меня как на подбор — красавицы, да и магическим задатком не обделены, о чём имеют записи в паспортах. Однако на службу государственную ни одна из них пойти не захотела, последовав примеру маменьки — всю себя посвятить домашнему очагу, стать опорой мужу и матерью семейства. Поэтому и личного дворянства не приобрели. Что, впрочем, не помешало им удачно выйти замуж. Афоня вон с Катериной как раз в театре познакомились.

Но одно дело с родителями, и совсем другое — лично девушку пригласить. Такой совместный выход — это практически заявка на женитьбу. Сигнал, так сказать, обчеству. Я-то прям почувствовал в себе немедленную готовность хватать барышню, да двигать с ней под венец, а она вон как осторожно на меня смотрит.

В деревне у нас как было? Гулянья по воскресеньям. Коли не хочешь в город ехать, можно было и там чинно-благородно пообщаться. На площади перед сельской управой оркестрик играл, а иногда и на гармонях умельцы. Там же вечерами танцы — кто-то из бабулек-матрон обязательно рядом, для благопристойного пригляда.

А тут? Как не ляпнуть, чего не след? Да и девушку в дурацкое положение ставить не хочется.

— Ну-у, — она оценивающе посмотрела на меня, — по-первости, можно в городском парке погулять, там нынче зверинец обновили, называется теперь по-модному — зоопарк, очень интересно. Можно по набережной пройтись. Там музыка, Иркутский полковой оркестр по выходным играет. Как вам?

— Да мне, собственно, без разницы. Можно вообще и туда, и туда. И на зверюшек посмотрим, и по набережной прогуляемся. Съедим чего-нибудь, например.

— Мороженое! — сразу оживилась Серафима. — В зоопарке обещались палатку поставить, со всякими сортами!

— Прекрасный план! В вопросах поедания мороженого я весьма сведущ.

— Неужели?

— Да-а, в заграницах случалось разных сортов пробовать. Редко, правда. Там всё больше условия таковы, что не до мороженого.

— А вы уже и в заграницах успели побывать?

— Трижды.

— Да ну?! — не поверила Серафима. — С родителями? По семейным делам, наверное?

— В некотором роде. Два раза — с отцом, да. В один отряд завербовались.

— Так вы имеете в виду военную службу? — расширила она глаза.

— Так точно. Три разных точки прохождения контрактов.

— А сколько же вам лет, Илья?

— Двадцать по зиме стукнуло.

— Ничего себе! И прямо приходилось воевать?!

Я перебрал в голове свои поездки…

— Немножко. Так во сколько удобно будет за вами зайти?

— Может быть, лучше у памятника на набережной встретимся?

Это означало, что меня наглым образом лишат целого часа общения с приятной девушкой — полчаса дороги туда, да полчаса обратно!

— Отчего же так?

— Боюсь, не отпустят меня с кавалером. Папенька у меня строгий.

— Серафима, а давайте я официально попрошу вашего папеньку разрешить нам прогулку. Уж если сам спрошу, то не откажет, я надеюсь?

— Ну не знаю…

— Так мы ж ничего неприличного…

— Все вы так говорите…

Теперь уже я напрягся.

— А кто эти «все», любезная Серафима?

— Да есть тут, — она неопределённо махнула ручкой, — разные… Намёки неприличные делают, улыбаются, а у самих взгляд такой масляный, фу!

— Вы в следующий раз пальчиком мне в оного неприятного ткните, я ему глазки-то попорчу. Сделаем как у китайского мишки.

— Это как?

— А, знаете, — я обвёл рукой область вокруг глаз, — вот тут чёрное всё будет.

Она хихикнула.

— А что есть такие мишки?

— Ага, в Китае, пандами зовутся. Ужасно смешной зверь. Большой, толстый, траву ест.

— Прям траву?

— В Китае растет трава-бамбук, вот он её и ест. Не как наш Потапыч.

Честно говоря, в Китае-то я как раз не был. Но дядья рассказывали.

Болтая о всяких пустяках, мы дошли до здания банка. Действительно совсем недалеко, о чём я даже успел пожалеть.

В банк мы зашли не через центральные вход, а со служебного двора. Серафима предъявила пропуск, и нас впустили.

— Тут, вообще-то, кроме банка куча контор… — мы подошли к двери кабинета. — Вот тут мой папенька сегодня работает.

— Ага…

Но договорить мне не дали.