КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

– Женя, я очень зол на тебя. Я думал, что с тобой что-то случилось. Нельзя же в самом деле так легкомысленно относиться к…

– Ну прости, – перебила я мужа и окончательно проснулась. – Я обещаю, что больше такого не повторится. Я буду звонить каждый вечер. Клянусь.

– Ну ладно, – смягчился Свенсон. – Как прошел день? Как рыбалка?

– День прошел замечательно, – без зазрения совести соврала я и, придав голосу жизнерадостности, похвасталась: – Я поймала жирного карася, и мы его съели. А еще маленького карасика, но мы его отпустили на волю.

– Ты поймала только две рыбки? Вот улов, так улов, – засмеялся Олаф. И я почувствовала, как его внутреннее напряжение начинает понемногу спадать. – А сегодня куда направишься?

– Пока не знаю. Буду смотреть по погоде.

– Хорошо, Женя. Вечером позвонишь?

– Непременно.

Свенсон еще раз потребовал от меня ежедневного отчета, и мы попрощались. Я положила iPhone на прикроватную тумбочку. Олаф всегда волновался, когда я отправлялась куда-то без него. И мне это нравилось. Я считала, что таким образом муж проявляет свою любовь и заботу обо мне. Хотя, порой, он все же перегибал палку, слишком опекая меня. Но я понимала, что, насмотревшись в своей клинике на страдания жертв нападений или аварий, он просто не мог быть другим. Его страх за мою жизнь и жизнь наших детей был естественной реакцией врача и мужчины, безмерно любящего свою семью.

В квартире было тихо. Я подошла к окну и отдернула штору. Утро было пасмурным, хмурым. Я подумала о том, что если пойдет дождь, то запланированная на сегодня поездка на кладбище может сорваться. Навестить могилки родителей я хотела уже очень давно. Расстояние, разделяющее меня и последнее место упокоения дорогих мне людей, было трудно преодолимым. Но я знала, что память о родителях, ушедших в мир иной, всегда будет жить в моем сердце.

Однако сейчас меня все же больше тревожило нечто иное. Как мне теперь общаться с Гольскими? Как себя вести с ними? Зная жуткую правду о старшем сыне друзей, я не смогу притворяться, что меня не ввергла в шок трагедия, произошедшая в их семье. Хотя… уже вчера вечером они могли догадаться о том, какой сокрушительный удар я получила. Теперь же я стояла лицом к лицу со сложной дилеммой: сделать вид, что все в порядке или деликатно проявить сочувствие и тем самым вызвать у Мары череду страшных воспоминаний.

Мои размышления прервал тихий стук в дверь.

– Можно? Ты уже встала? – спросила Мара, войдя в спальню.

– Да, Марочка. Меня разбудил Олаф.

– Идем завтракать. Жду тебя в кухне. Я «ссобойку» Ладе еще должна быстренько собрать. И она хочет с тобой попрощаться.

– Хорошо. Сейчас буду.

(«Вот и решение проблемы. Никаких вопросов, никаких страданий и переживаний. Прошлое необходимо оставлять в прошлом. Жизнь продолжается»).

Наскоро приняв душ, я отправилась завтракать. В кухне пахло свежезаваренным кофе и тостами.

– Привет, – я поздоровалась с подругой и уселась за стол, старательно делая вид, что вчера ничего из ряда вон выходящего не произошло.

В это время в кухню вошла Лада.

– Ой, тетя Женя, вы уже встали? Доброе утро. Мама, «ссобойка» готова? Автобус в 9-15, – защебетала девочка, а я принялась рассматривать ее школьную форму. Простое свободное коричневое платье. Белый воротничок и белые манжеты на рукавах. Черные колготки и черные полуботинки на толстой подошве. Этот отвратительный наряд, больше подходивший старой деве и собранные в строгий пучок прекрасные густые волосы не могли испортить природную красоту девочки. Выразительные умные глаза, точеный носик и брови вразлет говорили о том, что через годик-другой она превратится в очаровательную девушку.

– Да, готова. И не волнуйся. Ты успеешь, – успокоила Мара дочь и подала ей пластмассовую коробку с едой.

Девочка приняла из рук матери «ссобойку», обняла Мару, а потом прильнула ко мне.

– Как же мне хочется побыть с вами, тетя Женя. Я так не хочу ехать в эту казарму!

– Лада, – Мара строго одернула дочь.

– Не переживай, милая, я пока не собираюсь уезжать. У нас еще будет достаточно времени, чтобы пообщаться. Мы и погуляем, и наболтаемся всласть, – подбодрила я девочку и поцеловала в щеку. – И принеси нам побольше пятерок.

– У меня и так одни пятерки, – сказала Лада и с видимым сожалением покинула нас.

Мы с Гольской тоже не стали задерживаться дома. Погода начала улучшаться, и нами единогласно было принято решение следовать своему первоначальному плану. А еще мы были благодарны Пашке за то, что он оставил нам машину, поэтому мы могли довольно быстро перемещаться по городу и доехать до Вознесенского кладбища минут за двадцать.

Когда мы садились в «Элли» я заметила, что над нашим двором кружит настырный дрон. Я приоткрыла окно, высунула правую руку и показала соглядатаю средний палец. Ненавистный СЭФ по-прежнему красовался на запястье. С большим удовольствием я сорвала его с руки и демонстративно выбросила в окно. А потом злорадно повторила неприличный жест.