КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

– Максимова, прекрати хулиганить! Это неприлично, – строгим голосом приструнила меня подруга, а потом к моему удивлению громко и искренне засмеялась. Я ожидала от Мары чего угодно: нотации, тихого боязливого лепета или опущенных в пол глаз. Но только не этого веселого и громкого смеха. Неужели Мара позволила себе расслабиться, чувствуя себя в безопасности в металлической коробке «Элли»? Или просто вчера что-то изменилось? А может у нее появилась надежда, что все скоро изменится и она сможет дышать свободно и счастливо жить дальше? И скажу честно, эта маленькая перемена, произошедшая с моей подругой, мне понравилась.

Мара аккуратно отъехала от бордюра и сказала:

– Прежде чем ехать на кладбище, нам надо заправиться.

– Я не против, подруга. Времени у нас предостаточно. Вечером сразимся в покер? Вы фишки сохранили?

– А то! Мы и сейчас иногда поигрываем. Серега часто составляет нам компанию, да еще Венька, наш сосед с пятого этажа.

– На что играете?

– Когда есть деньги, то на них. Ставки, конечно, грошовые (копеечные). Ну, а когда денег нет, тогда на спички.

– Сегодня тоже будем играть на спички?

– Да, а на что же еще?

Мы с Марой переглянулись и рассмеялись.

– А помнишь, как Пашка учил нас класть фишки и как блефовать на самых высоких ставках? – спросила я, когда мы немного успокоились.

– Да, было весело. Особенно, когда самая высокая ставка – это десять рублей. А еще я часто вспоминаю, как он с самым серьезным видом рассказывал нам о признаках блефа. Было очень смешно смотреть, как серьезный мальчик из интеллигентной семьи расширял ноздри, дергал веками и почесывал макушку или бровь, – счастливо вспомнила Мара.

– И как мы ржали, когда Пашка всучил тебе зеркало и заставлял делать непроницаемое лицо, – вставила я.

– Да, он всегда говорил, что на моем лице можно прочесть все, о чем я думаю.

Вскоре мы выехали на Октябрьский проспект и остановились у фонарного столба. Он был оснащен миниатюрной зарядной станцией. Мара вышла из машины и открыла крышку зарядного устройства, расположенного возле дверцы водителя. Затем поднесла правое запястье к экрану ЭЗС и получив добро на заправку, подключила тоненький шланг к розетке. Вся эта операция не заняла и пяти минут. Когда же Гольская вернулась в машину, я полюбопытствовала:

– Сколько времени займет заправка?

– Минут десять, – ответила Мара. – Раньше заправляться надо было всю ночь. Да и стоило это очень дорого. Но когда запустили АЭС и появились излишки энергии, заправка подешевела, да и сам процесс ускорился. ГГ когда-то купил в Эмиратах для своей «Теслы» какое-то приспособление, позволяющее быстро заправляться. Потом дал команду министру автомобилестроения изучить прибор и оснастить им наши «Элли».

– А платить, когда будешь?

– Уже все оплачено. Существует среднемесячная норма и тариф заправки «Элли». Мы делаем предоплату, а потом выбираем обязательное количество электроэнергии согласно норме.

– А если кто-то не выбирает эту норму?

– А кого это волнует? Главное, чтобы платеж был сделан в срок. Мы до сих пор выплачиваем кредиты, взятые у Иконии на строительство АЭС. И никто не знает сколько лет мы еще будем жить в нищете, чтобы рассчитаться со всеми долгами и кредитами, взятыми у Императора Иконии.

– В тот год, когда я уезжала говорили о двадцати миллиардах долларов.

– Возможно. Я уже не помню этого. Одно знаю: очень давно эти долги просто перестали считать. И информация о том на что страна берет деньги и как их тратит ГГ и ВСД (Высший Совет Десяти) стала закрытой для общественности. Так что мы не в курсе реального положения дел в экономике. Нас оградили от этого.

– Но почему?

– А, чтобы мы спокойнее спали и не лезли куда не следует, – горько улыбнулась Мара и взглянула на панель управления. – Все. Миссия выполнена успешно.

Я молча наблюдала как Гольская вытащила шланг из розетки и вернула его на место. У меня, в который раз появилось ощущение, что Мара хорошо осведомлена о происходящем в стране. И не было сомнений в том, что она знает о деятельности Павла и его друзей. Более того, она его помощница и единомышленница. По какой-то, только ей известной причине, подруга рассказывает мне не обо всем. Возможно, не вполне мне доверяет, а может быть просто щадит меня и мою нервную систему, подавая информацию дозированно, небольшими фрагментами.

Мы миновали центр города и въехали в большой спальный район, заселенный в основном работягами и простыми служащими. На языке современных реалий Элитарии – Средними и Низшими. Сейчас, когда-то шумный и находящийся в постоянном движении микрорайон, напоминал заброшенную деревню. Редкие прохожие, отсутствие детей и стариков, грязные обшарпанные девятиэтажки и «Элли», беспризорно стоящие во дворах. Конечно, сейчас утро и все давно разъехались по своим рабочим местам, но ощущение пустоты и отсутствия жизни преследовало меня на всем пути к Вознесенскому кладбищу.

(«Там, наверное, веселее. Хоть бы собака бездомная пробежала или кошка»).

Я попыталась сбросить с себя подступающую хандру и повернувшись к подруге сказала: