КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

– Спасибо, что-то расхотелось… – отозвалась я, демонстративно отодвигая тарелку с салатом.

– И напрасно вы не едите, госпожа Свенсон. Все очень вкусно. Вы чем-то расстроены? Или вас смущают дети? – наконец догадалась Бельская.

На самом деле мне кусок в горло не лез при виде изможденных и, как я была уверена, постоянно недоедающих детей. Как я могла есть копченую лососину или куриный суп, когда рядом со мной находятся голодные Послушники?

– Ай, да брось ты свои сантименты, Женя! – фамильярно перешла на «ты» хозяйка дома. – Не обращай на них внимания, милая. Поверь, они счастливы здесь. Им необычайно повезло. А вот другим детям повезло гораздо меньше. Вот к примеру…

Бельская сделала знак рукой, и надзирательница подала ей планшет, который держала в руке. Анна Станиславовна поводила пальчиком по экрану планшета и, близоруко сощурившись, начала что-то читать. Затем воскликнула:

– Ага! Вот, нашла!

Бельская удовлетворенно поерзала на стуле и серьезно посмотрела на меня:

– Госпожа Свенсон, – покровительственный и развязно-снисходительный тон голоса «барыни» сменился на сухой и официальный, – вы ведь гостили несколько дней в семье Гольских, не так ли?

– Да.

– А знаете ли вы, уважаемая, что их сын Послушник?

– Да, знаю.

– Это хорошо, что вы об этом осведомлены, – почти счастливо заметила Бельская. – И сыну ваших знакомых не так повезло в жизни, как этим очаровательным детишкам. Когда Игорю Гольскому исполнилось десять лет, он начал работать в супермаркете уборщиком в секции продовольственных товаров для Низших. (Моя память сразу же выбросила картинку первого этажа Универмага, закрытого непроницаемыми щитами). Так вот… Частенько, после закрытия магазина Низшие и Лишние приходят туда и копаются в баках, в которые сбрасываются просроченные продукты, отходы и помои. Эти грязные свиньи разворачивают баки, выбирая вялые овощи, фрукты и провонявшие продукты. Зачастую, они из вредности гадят не только в баки с отходами, но и прямо на пол. Простите, милая, что говорю об этом за столом. То есть они гадят там, где стоят. И убирать за этим отребьем, надо полагать, сущий ад. Вообще-то мы хотим для этого человеческого мусора ввести комендантский час. Эти, с позволения сказать люди, не должны своим непрезентабельным видом, развязными манерами, отвратительным поведением и жутким запахом осквернять улицы наших городов и смущать гостей страны. («А может сразу же помещать их в ЛК?»). Но вернемся к Послушнику Гольскому. В двенадцать, его повысили до второго этажа. В четырнадцать, он начал ездить в поле на общественные сезонные работы вместе с другими Послушниками и Лишними. Мы же не звери, в самом деле, чтобы отправлять на тяжелые физические работы маленьких деток. Там сын ваших друзей собирал камни, копал, пропалывал сорняки, а осенью помогал собирать урожай. В общем, делал все, что было необходимо. В шестнадцать, у него появился выбор: либо пойти чернорабочим на стройку, либо в армию. Мальчик выбрал первое. Теперь у него есть специальность. Но отслужить в армии ему все равно придется. И его призовут тогда, когда в этом у страны появится необходимость.

(«А она отлично осведомлена, сволочь»).

– Так что, Женечка, теперь тебе есть с чем сравнивать. Расслабься и угощайся, чем бог послал, – елейным голоском выдала Бельская, откладывая планшет. – Ешь, ешь, милая. До ужина еще далеко.

(«0-1 в ее пользу»).

Тщательно скрывая отвращение, я подхватила на вилку кусочек лососины и отправила его в рот. Вкуса рыбы я не почувствовала, но постаралась абстрагироваться от окружающей меня обстановки. Конечно, сейчас можно было подняться и покинуть этот страшный дом. Но в этом случае, Бельская воспримет мой уход как бегство. А я ведь до сих пор не знаю, зачем и для чего она затащила меня к себе. А выяснить это было необходимо.

И только, когда Бельская неторопливо покончила со вторым блюдом и дети подали нам десерт и кофе, она напористо и властно заговорила о главном: