КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

Но сначала мы долго ожидали, пока высокое семейство покинет театр, потом пока их царственные тела развезут по домам. Затем Бельская потащила меня в театральное кафе на закрытый фуршет, организованный для нескольких избранных. (Публика явно желала перекусить и отдохнуть, потому что во время антрактов покидать зрительный зал было запрещено. Выходили только члены «царской» семьи). Она кому-то меня представляла, а я мило улыбалась в ответ на комплименты. А потом среди гостей я заметила Вовку Разумовского, своего бывшего однокурсника. Он приветственно помахал мне рукой, и я, беспардонно оставив у столика поедающую канапе с итальянской ветчиной Бельскую, подошла к старому другу.

Мы поздоровались и искренне обнялись.

– Слышал, слышал, Женя, что ты гостишь у Анны Станиславовны, – жизнерадостно заговорил Разумовский, подавая мне бокал с шампанским.

Я приняла из его рук бокал и сказала:

– И я очень рада тебя видеть, Вовчик. Я в восторге от спектакля!

– И мы, – ответил Разумовский и добавил: – Познакомься, это моя жена Анастасия. Хотя, что это я… Ты должна помнить ее. Она училась на истфаке, только тремя годами позже нас.

– Как же, как же, помню и хорошо. Здравствуй, Настя.

Я пожала мягкую ладошку Насти Разумовской. Это была уже не та худенькая и юркая девушка, какой я ее запомнила. Сейчас передо мной стояла красавица-блондинка в элегантном кружевном платье в пол. Великолепные изумруды ее серег и кольца, играли в свете красивой люстры, под которой мы стояли.

– И я рада видеть тебя, Женя, – просто ответила Разумовская. – Мы знали, что ты едешь в Солнечногорск и хотели пригласить тебя в гости на следующих выходных. Но Анна Станиславовна предложила нам другой вариант. Как ты смотришь на то, что завтра мы тебя похитим у нее и весь день ты проведешь в нашей компании?

– О! Мне кажется, это уже решенный вопрос. И не вами, – подковырнула я Анастасию.

– Да, – слегка стушевался Владимир. – Это правда. Предложение исходило от Бельской. Так что на завтра ты наша. Мы уже даже продумали развлекательную программу для тебя.

– Поездку на завод, где собирают «Элли» и «Оазис Парк»?

– Так ты в курсе? – фальшиво удивился Вовка.

– Да. А как же ваша работа?

– Не, волнуйся, подруга. Там все улажено.

– Ну еще бы!

Оказавшись в особняке, я, сославшись на усталость, сразу же поднялась в свою комнату. Я по-прежнему находилась во власти гениальной музыки и встречи с Разумовскими. Хотя меня точила одна мысль. На спектакле не было ни Средних, ни Низших. И я уже не говорю о Лишних и Послушниках. Всем этим людям было отказано в праве наслаждаться плодами и достижениями цивилизации, накопленными веками. Музыка, литература, живопись – все это со временем может оказаться для них и вовсе недоступным, запретным и недосягаемым. Вдруг промелькнула мысль, что если так пойдет и дальше, то Лишние и Послушники вполне смогут обходиться и без грамоты. Ну, зачем в самом деле учить их читать и писать? Даже чеховский Ванька с его «на деревню дедушке» будет казаться немыслимым грамотеем.

Я с удовольствием скинула туфли на высоком каблуке и начала стаскивать черное вечернее платье. В этот момент я улыбалась своим странным, каким-то сюрреалистическим мыслям. Да… полет моей фантазии порой остановить трудно. Но уверена, что у моих бывших соотечественников достаточно здравого смысла, чтобы не допустить этого безобразия. И уже в это воскресенье они громко и ясно заявят о себе и скажут свое слово.

В дверь тихонько постучали. Я накинула халат и открыла дверь. На пороге стояла Варя. Переминаясь с ноги на ногу, маленькая Послушница робко поинтересовалась:

– Госпожа Свенсон, вам что-нибудь нужно?

– Нет, милая, спасибо. Мне ничего не надо. Иди, детка, спать. Уже очень поздно.

– Хорошо, тетя Женя.

Это вырвавшееся из уст ребенка «тетя Женя» необычайно растрогало меня.

– Подожди, минуточку, детка…

Я рванула к столу, на котором стояла ваза с фруктами и свалив их в пакет, протянула его девочке.

– Вот, возьми! Поешь сама и угости девочек.

– Ой, нет, – замахала руками малышка. – Я не могу! Они скажут, что я это украла… И меня накажут.

Малышка резко развернулась и быстро побежала по коридору к лестнице. А я расстроенно прикрыла дверь и бросив пакет с фруктами на пол, упала на кровать. Меня сжигали жалость и стыд. Непрошенные слезы сами потекли по щекам. Сколько раз мне еще придется плакать здесь? Сколько еще переживаний ожидает меня впереди? Мое сердце уже устало разрываться от боли и печали. В эту минуту, находясь в огромной вычурно обставленной спальне, я почувствовала себя узницей. Такой же Послушницей, как эта девчушка Варя, не смеющая взять в руки еду без разрешения «барыни». А сама «барыня», наверное, сейчас мирно похрапывает в своей комнате, не чувствуя за собой ни вины, ни угрызений совести. Хотя, какая там совесть? Совестью здесь уже давно не пахнет.

Я тяжело вздохнула и решила позвонить Гольским. Но связи с друзьями не было и на этот раз. Потом я позвонила Олафу. Муж снял трубку быстро.

– Добрый вечер, дорогой. Это я.

– Скорее, доброй ночи, Женя. Как сегодня прошел твой день?

– О! Сегодня я была на балете.