Команда Д

Пётр был мужиком простым, по-детски наивным, но незлобным и душевным. Своим новым учеником он был доволен и они быстро сдружились. «Держись за меня, – говорил Пётр, – не пропадёшь.» Быстро обучив Зефа нехитрым слесарным примудростям, Пётр усадил его за работу – с помощью кувалды и пробойника долбить дырки в жестяных лентах под заклёпки. А сам целые дни занимался своим излюбленным делом, которое в совершенстве освоил за долгие годы лишения свободы – вытачивал ножи. В этом Пётр был мастером – он мог сделать нож из чего угодно, хотя предпочитал обломки дисковых пил – это была сталь самого высокого качества, да и достать такой металл было просто. Он делал выкидушки с кнопками, кинжалы, брелки, кортики и финки с красивыми наборными рукоятками. Бизнес был налажен хорошо, и Пётр менял ножи у вольных на деньги, продукты и самогонку, небольшой частью приработка делился с местными зонными авторитетами – так было заведено – а ещё некоторой частью честно делился с Зефом. «И ученику тоже жить надо.» – говаривал он. Единственное что никак не мог понять Пётр – почему Зеф не пьёт. «Не пьёт чи дюже хворый, чи пидлюка.» – назидательно говорил Пётр, подозрительно поглядывая за Зефа. Сам он пил крепко. Кое-кто из легерного начальства, к удивлению Зефа, был в курсе промысла Петра, но смотрел на это сквозь пальцы. А Пётр порой делал для начальства разные штуковины – сувенирные кинжалы или цветные наборные кухонные ножики для начальских жён. Остальные умельцы цехов тоже шабашили разными поделками, но Пётр был общепризнанным лучшим мастером зоны. Единственное за чем строго следило начальство – это чтобы в цехах не точили огнестрельное оружия, но по некоторым признакам Зеф догадывался, что местные умельцы-оружейники промышляют и этим.

За лето Зеф освоился в хитром лагерном быту, разобрался во всех тонкостях жизни зоны и под руководством Петра даже начал осваивать тонкое искусство производства красивого холодного оружия. И тут Петру пришёл заказ. По словам Петра, ему уже не раз приходилось заниматься тонкой ювелирной работой. Заказ пришёл через парня по кличке Гнилец. Гнилец был родом откуда-то издалека и несколько лет назад мотал срок за воровство в «спокойной» зоне, где и стал учеником Петра. Пётр за глаза отзывался о Гнильце довольно нехорошо: «гадёныш». Неизвестно чем Гнилец не угодил Петру, но наверно и кличка такая была у него неспроста. Тем не менее Пётр оставался с Гнильцом в хороших деловых отношениях. После отсидки тот устроился шофёром неподалёку, в Сковородино, и пару раз в месяц ездил в зону по работе. Зеф поначалу никак не мог освоить местное понятие «неподалёку» – от зоны до Сковородино было километров двести, но в этих дальних краях двести километров считалось совсем небольшим расстоянием. «Конечно близко, всего пять часов на машине.» – пожимали плечами местные старожилы. Гнилец привозил какое-то сырьё, увозил продукцию мастерских – вёдра и дверные петли, а также деревянные контейнеры с металлической стружкой – стружка зачем-то отправлялась на переплавку в какой-то дальний металлургический комбинат. Хорошо разбираясь в экономике, Зеф прикидывал, что это заведомо убыточное занятие – никакая переплавка не окупит затрат по транспортированию стружки на такое расстояние, его от души забавляла местная экономика, не поддающаяся никакой логике.

И вот Гнилец привёз Петру заказ от каких-то местных вольных авторитетов, с которыми он был до сих пор повязан. Заказ состоял из золотого самородка и здоровенного куска малахита. Петру надо было из всего этого сделать роскошный кинжал с золотой гардой и малахитовой ручкой, отделанной золотом. С материалом пришёл корявый чертёж заказчика, на котором тот как мог изобразил что собственно он желает видеть. Условия были просты – за месяц Пётр делает кинжал, а за это получает оставшиеся куски малахита и золота. Сколько должно остаться того и другого тоже точно описывалось в заказе.

Пётр погрузился в работу, переложив на Зефа все остальные заботы – к тому времени Зеф освоил не только кувалду и пробойник, но и токарный станок, и мелкое производство наборных ножиков. Зеф с работой справлялся, лишь порой останавливался и засматривался на работу Петра – тот орудовал самодельными резцами, тайком ходил плавить в самодельном тигле куски самородка, раскатывал золото в тонкую проволоку, подгонял её маленькими молоточками…