Команда доктора Уолтера [СИ]

Если бы каким-то образом сыновья узнали о его связи с Натальей, они бы сочли ее естественной: два пожилых ювенала вместе. Что в этом такого особенного? А если бы он оспаривал их собственных женщин? Как бы они на это посмотрели? Были ли у ребят любовницы? Алекс не знал, но не удивился бы. Возможно, как и многие современные люди, они рассматривали семейные отношения как свободный союз свободных людей? Этого Алекс тоже не понимал.

Все посторонние мысли Алекса оставили, когда он вошел в спецреанимацию. Привычка строго отмерять свое время заставила его взглянуть на часы: час дня. Алекс быстро просмотрел результаты анализов, взглянул на мониторы и погрузился в последние записи историй болезни, оставленные Натальей. «Да, да, доктор Грекова была здесь с утра» — сказали ему на посту. Конечно была. Кто бы сомневался.

Алекс подошел к парню-мотоциклисту. Глубокая кома, жаль, надо отключать, но это не его решение. Алекс к подобным исходам относился философски: хотели спасти, но не вышло, так бывает. Скажут родственникам, что это травма, несовместимая с жизнью. Ничего не поделаешь. Девушка с отравлением была стабильна, и Алекс был практически уверен, что так и будет до пятницы. Он ей ободряюще улыбнулся, но ничего не сказал. Девушка явно хотела о чем-то его спросить, но не решилась. Женщина с фиброзом была в сознании, но лежала с закрытыми глазами, безучастная к происходящему. Алекс отметил это, как нехороший симптом. Что это она? Сдалась?

— Миссис Джонс, миссис Джонс, вы меня слышите? Я — доктор Покровский, буду вас оперировать. Вы готовы?

— Готова.

Еле слышный шепот, глаз не открывает, никаких вопросов не задает. А могла бы спросить о дате операции, о шансах, да мало ли о чем. Она уже давно такая тухлая, но сегодня особенно:

— Вы понимаете, где вы находитесь? Миссис Джонс?

— Я в больнице. Я жду операции. Доктор, мне очень плохо, мне плохо. Сделайте что-нибудь.

— Потерпите, миссис Джонс, мы вас прооперируем и вам будет лучше.

— Мне не будет лучше. Я устала. Это уже не жизнь.

— Миссис Джонс, вы не должны терять надежду. Держитесь.

Алекс отошел от ее кровати и нахмурился. Понятное дело, что этой Джонс плохо. Там не печень, а сплошной рубец. Что он сейчас мог для нее сделать. Это спецреанимация, тут всем очень плохо. Пересадка — это единственное, что может ей помочь, но будет ли Джонс прооперирована в эту пятницу? Вряд ли. А теперь онкологический: гепатоцеллюлярная карцинома. Звучит ужасно, но, если пересадить орган, то есть надежда. Молодой, метастаз нет. Повезло мужику. С ним можно и нужно работать. После операции он, скорее всего, пройдет профилактическое облучение. Метастазы не выявлены, но это ни о чем не говорит.

— Здравствуйте, Брендон, я — доктор Покровский, буду вас оперировать. Помните меня? Когда? Может даже в эту пятницу. А что вам доктор Грекова сказала? Скорее всего в пятницу? Да, я с ней полностью согласен. Будем вас готовить. До пятницы, я надеюсь. Но завтра я к вам конечно зайду.

Брендон во-время осмотра держался молодцом, улыбался, и на любой вопрос Алекса отвечал, что он «окей». Ну, ладно, это лучше, чем «мне плохо и я устала». Хотя в такой ситуации «окей» — это просто фигура речи. У мужика в 42 года рак печени, и это вовсе не окей.

Около циррозника «Врачи без границ», Сэма Гринфилда, Алекс задержался дольше, чем около других пациентов. Доктор захотел с ним поговорить «за жизнь». Алекс этого не любил, но деваться ему было сейчас некуда, тем более, что речь шла о коллеге.

— Доктор Покровский, Алекс, а со мной что будет?

— Сэм, вы же знаете, что вам показана пересадка. Я пересажу вам искусственно выращенный орган. Это совершенно новая технология. В вашем случае орган выращен из ваших собственных клеток, но это могли бы быть и клетки донора, идеально подходящие вам. Вы — участник программы и вам не приходится ждать подходящей донорской печени.

— Ваша программа, как я понимаю, экспериментальна?

— Да, это так. Мы работаем над выращиванием искусственных органов уже довольно давно.

— Да, я читал об этом. Пересаженные искусственные органы по разным причинам были нежизнеспособны. Почему сейчас вы считаете, что пересадка будет успешной?

Ну, конечно, доктор задает противные вопросы. Сейчас, небось, спросит, какова положительная статистика. Вот ему-то и предстоит войти в положительную статистику, и он это понимает. Понимает, а все равно спрашивает.

— Сэм, когда вас включали в программу, вы подписывали соответствующие бумаги, там были указаны риски. Я просто хочу вам заметить как врач врачу, что если бы вам пришлось ждать орган донора, вы бы вряд ли его дождались.

— Да, вы правы, я бы не дождался, это как пить дать.

— Ну вот. А так у вас есть шанс. К тому же как участник программы вы не платите за операцию. И я, вы только не обижайтесь, сомневаюсь, что вы вообще могли бы за такую операцию заплатить.

— Доктор, вы считаете меня дураком?

— О чем вы, Сэм? Что вы имеете в виду?