Команда мести

Со стороны города к погосту повернули один за другим три черных, как южная ночь, джипа «Мерседес-Гелендваген». Наглухо – до полной, абсолютной черноты – тонированные стекла автомобилей явно и недвусмысленно указывали на то, что их владельцы – не просто люди «с улицы», а те, кто весьма самонадеянно считает себя элитой общества, для кого государственные законы не писаны. Эти люди, при их деньгах и влиянии, могут себе позволить и не такое…

Толпа заволновалась, задвигалась, зашевелилась, пошла волнами. Может быть, народа было не так уж и много – на «море» явно не тянули по количеству. Зато всех объединяло общее стремление – попасть на глаза, не остаться незамеченным, не признанным тем человеком, что приехал в одной из машин.

Доморощенные политики надеялись, что знакомство с Малышевым и его поддержка на очередных выборах помогут им войти в Думу. А уж там… Там они будут хапать и хапать, хапать и хапать…

Чиновники мечтали, что этот, из джипа, профинансирует очередную безумную затею городских или областных властей. Даст денег. А потом еще и не спросит, куда же они пропали в процессе реализации идеи. И даст еще. «Голубая мечта» любого российского чинуши…

Женщины, не блистая ничем, кроме коленок и маникюра, мечтали продать это свое достояние как можно дороже. И не так уж важно кому. Хоть самому Малышеву, хоть его лакею. В интересной стране мы живем, однако… Если за сто долларов – проститутка. Если за пару тысяч – «светская львица». В быдляцкой стране, где «светского общества» не может быть изначально…

И никому из тех, кто, затаив дыхание, наблюдал за агрессивными разворотами джипов, даже в голову не приходило, что человек мог так просто, без всякой задней мысли приехать проститься с матерью. Все ждали с нетерпением «материализации духов и раздачи слонов», причем каждый искренне верил, что ему-то тех самых слонов достанется куда больше всех остальных. Русские… Что уж тут…

Место для могилы было хорошее – недалеко от входа, на центральной аллее, которую еще называли Аллеей Славы. Здесь упокаивались или известные в городе личности – чиновники и бандиты, или просто богатые люди, чьи родственники могли внести немалые деньги за место.

В плотном кольце бдительно поглядывающих по сторонам телохранителей Малышев с женой прошли к могиле. Ну, а потом началось… Скорбные речи, батюшка с кадилом…

За время всего действа сам Малышев не произнес ни единого слово. Рассеянно слушал, покусывая тонкие губы, и думал о чем-то своем.

После того как могила превратилась в аккуратный холмик, те, кто пришел на кладбище, начали подходить, выражать свои соболезнования. Максим подошел одним из последних.

– Мне очень жаль… – Он выглядел смущенным.

Малышев чуть придержал руку оперативника в своей руке:

– Я знаю – ты сделал все, что мог. И у тебя возникли проблемы, связанные с этим делом. Я могу тебе чем-то помочь?

– Не забивай себе голову, – отмахнулся Оболенский.

Пожав плечами, Малышев отпустил ладонь бывшего одноклассника. Максим, развернувшись, направился в сторону выхода с кладбища. Виктор несколько секунд смотрел ему вслед… А потом в его лице что-то неуловимо изменилось. Словно человек долгое время сомневался, не мог принять какое-то очень важное для него решение. И вдруг – принял.

Он оглянулся и жестом подозвал к себе директора департамента безопасности, который, разумеется, был здесь же.

– Андрей Михайлович, во-он того, с косицей, видишь?

– Одет во все черное? – уточнил Старостин, пристально глядя в спину Максима.

– Организуй мне с ним встречу.

– Когда?

– Да хотя бы сегодня вечером, – решил Малышев. – Зачем откладывать?

– Хорошо, Виктор Георгиевич, все будет сделано, – кивнул Старостин и отошел в сторонку, к своим людям.

– У меня для тебя две новости – плохая и хорошая, – искоса поглядывая на Оболенского, сказал Игорь Михайлов. – С какой начнем?

– Наверное, с плохой, – равнодушно пожал плечами Максим. – Хотя последовательность в данном случае не имеет особого значения.

– Тебе предлагают уволиться. – Михайлов, привлекая внимание собеседника к последующим словам, поднял вверх открытую ладонь. – Но! По собственному желанию. О дискредитации речи уже не идет.

– Это и есть вторая новость? – позволил себе легкую усмешку Оболенский.

– Нет. Вторая новость заключается в том, что твой приятель, с которым ты так невежливо и даже некрасиво поступил на месте происшествия, категорически отказывается от каких-то претензий к тебе.

– И чего же это он? – продолжал ухмыляться Максим. – Может, совесть заиграла?

– Ну, искать совесть у этой публики – зряшная трата времени, – отмахнулся Игорь. – Ты мне лучше скажи, что делать будешь?

– Видимо, увольняться…

Игорь встал с места, прошелся по кабинету. Потер ладонями лицо и повернулся к приятелю:

– Слушай, ну ты же толковый опер! Может, попробуем перевод? Куда-нибудь в райцентр, годика на два, на три. А там, глядишь, эта история забудется…

– Пусть все идет так, как идет, – отмахнулся Максим. – Если говорить откровенно, устал я…

– От чего это ты устал?