Команда Смайли

– Если кто и знает, то это вы, Михель. Уж вам-то он наверняка доверился. Вы были его правой рукой на протяжении двадцати лет, а то и больше. Сначала в Париже, а потом здесь. Не говорите, что он не поверял вам своих тайн, – осенило вдруг Смайли.

– Наш лидер был человеком скрытным, Макс. И этим силен. Конечно, его вынудили так держаться. Это диктовала военная необходимость.

– Но вас-то это, безусловно, не касалось, – настаивал Смайли, стремясь тоном выказать свое высокое мнение о Михеле. – Вы же его парижский адъютант. Вы же его личный помощник. Его доверенное лицо и секретарь! Послушайте, вы недооцениваете себя!

Нагнувшись вперед на своем троне, Михель торжественно положил маленькую руку на сердце. Его низкий голос зазвучал еще ниже:

– Макс. Это относилось даже ко мне, ради моей же безопасности. Он даже сказал мне однажды: «Михель, так для вас же будет лучше – даже для вас, – если вы не будете знать, что подбросило нам прошлое». Я умолял его. Тщетно. Он пришел ко мне как-то вечером. Сюда. Я спал наверху. Он позвонил, как у нас было условлено. «Михель, мне нужно пятьдесят фунтов».

Вернулась Эльвира – на этот раз принесла пустую пепельницу, и, когда ставила ее на стол, Смайли почувствовал, как мгновенно накалилась атмосфера, словно вдруг подействовал наркотик. Ему уже приходилось сталкиваться с подобным, и он всякий раз ждал взрыва, а его никогда не наступало. Так, к примеру, когда-то возвращалась Энн с какой-нибудь якобы невинной встречи, а он знал – просто чувствовал нутром, – что это не так.

– Когда это было? – спросил он, когда Эльвира вышла.

– Двенадцать дней тому назад. В позапрошлый понедельник. По его манере я сразу определил, что это не на личные нужды. Он никогда раньше не просил у меня денег. «Генерал, – обратился я. – Вы затеваете что-то конспиративное. Расскажите что». Но он лишь покачал головой. «Послушайте, – тогда говорю я, – если это что-то конспиративное, примите мой совет и идите к Максу». Он отказался. «Михель, – отвечает он. – Макс – хороший человек, но он больше не пользуется доверием нашей Группы. Он даже хочет, чтобы мы прекратили борьбу. Но когда я, надеюсь, вытащу большую рыбу, я пойду к Максу и потребую, чтобы он оплатил наши расходы и, возможно, многое другое. Но я сделаю это после, а не до. А пока не могу я заниматься делом в грязной рубашке. Пожалуйста, Михель. Одолжите мне пятьдесят фунтов. За всю мою жизнь у меня не было миссии важнее. Она уходит корнями далеко в наше прошлое». Это его подлинные слова. У меня в бумажнике нашлось пятьдесят фунтов – по счастью, в этот день я провел одно удачное дело. «Генерал, – сказал я. – Берите все, что у меня есть. Все, что я имею, – ваше. Пожалуйста», – заключил Михель и, как бы ставя точку – или подтверждая достоверность своих слов, – глубоко затянулся желтой цигаркой.

В грязном оконном стекле над ними Смайли смутно различил отражение Эльвиры – она стояла посреди комнаты и слушала их разговор. Михель тоже видел ее и даже, насупясь, бросил на жену сердитый взгляд, но, видимо, не хотел, а скорее, даже не мог приказать ей уйти.

– Прекрасный поступок, – сделал вывод Смайли после подобающей случаю паузы.

– Это просто мой долг, Макс. Долг сердца. Другого закона я не знаю.

«Она презирает меня за то, что я не помогал старику, – подумал Смайли. – Она была во все посвящена, она все знает и теперь презирает меня за то, что я не помог ему, когда он в этом нуждался. Он был ей как брат, – вспомнил Смайли. – Он учил ее».

– И это обращение к вам, эта просьба финансировать операцию, – продолжил расспросы Смайли, – она возникла совершенно неожиданно? Прежде не было ничего такого, что наводило на мысль, будто он затевает что-то крупное?

Михель снова сдвинул брови, не спеша с ответом: без сомнения, отвечать на вопросы ему не очень-то хотелось.

– Несколько месяцев тому назад, пожалуй, месяца два назад, он получил письмо, – осторожно начал Михель. – Сюда, на этот адрес.

– Разве он получал так мало писем?

– Это письмо оказалось особое, – объяснил с той же осторожностью Михель, и Смайли внезапно понял, что Михель загнан, по выражению сарратских инструкторов, «в проигрышный угол», так как ничего не знал наверняка – мог только догадываться, насколько осведомлен Смайли. Поэтому Михель станет скупо выдавать информацию, надеясь сообразить, какими картами располагает Смайли.

– От кого оно было?

Михель, как часто с ним случалось, ответил не совсем на тот вопрос: