Команданте Мамба (СИ)

В Банги остался регентом, назначенный моим визирем Масса, проинструктированный и предупреждённый о грозящих для него последствиях, если он нарушит своё слово, или предаст меня. Так что, с этой стороны, я был относительно спокоен, да и в Бедламе я был уверен. Тем более, быстрота передвижения сейчас пагубно бы сказывалась на здоровье людей, и была не нужна.

А Бедлам прекрасно справлялся с такого рода задачами, и мог спокойно довести всех людей до места назначения, живыми и здоровыми.

Кроме Луиша и Ярого, которого я стал по-дружески называть Яриком, у меня было ещё одно приобретение — молодой, неторопливый, чернокожий абориген, из племени аджа, по имени Куки. Он был главным поваром у верховного вождя, и, по наследству, перешёл ко мне. Мне, в общем, было всё равно, но, отведав его стряпню, я остался доволен. Ни Нбенге, ни, уже умершая, Мапуту, не готовили так вкусно, и буквально из ничего, как он. Профессионализм, что называется, не пропьёшь, и в карты не проиграешь.

Куки, неплохое, конечно, имя, но вызывало у меня смутные ассоциации с английским путешественником-исследователем. Чтобы не омрачать память выдающегося моряка, я не называл своего повара Куком вслух, а мысленно же, только так и называл.

Мне, больше привычному к европейским именам, коробили слух африканские, но, что поделать, приходится мириться и приноравливаться к ним. Мне же здесь ещё жить!

Тепло попрощавшись с Бедламом, в качестве прощания, пройдясь в боевом танце вокруг костра, громко при этом распевая песни и дрыгая плечами и ногами в ритме тамтамов, мы расстались. Он остался с табором, гордо называемым караваном, и состоящим из тысяч людей и животных, а я двинулся вперёд, пересев на, спрятанные в камышах и зарослях тростника, плоты.

Все мои воины были опытными, прошедшими со мной не одну битву. И сейчас беспрекословно выполняли все мои приказы. Загрузившись на плоты, мы поплыли к реке Илу, которая должна была привести нас к Бараку.

Глядя на мутные волны африканской реки, я вспоминал родной Подкумок, что бежал по окраине Пятигорска, по ложу из нанесённой с гор гальки, и порой мог сбить с ног своим сильным течением, хотя глубина его едва превышала колено подростка, а ширина вообще была смешной.

Но, на Кавказе многое течёт сначала неспешно: события, жизнь, работа, пока не закрутится водоворот принесённой с гор воды, и тогда, даже спокойный и мелкий, Подкумок, набирает силу и раздаётся вширь, готовый снести и утопить любого, кто посягнёт на него, или попытается усмирить.

События прошлой жизни влажной пеленой затмили мои глаза, на минуту убрав картины могучей и дикой африканской природы, а взамен порадовав родными для меня образами родителей и видов дорогого мне южного города. Так длилось от силы минуту, а потом всплеск на воде от рыбы, убегающей от крокодила, разрушил нить моих мыслей, и уничтожил образ дорогих для меня воспоминаний.

Встряхнувшись, я позвал Ярика к себе на плот. Причалив, соседний плот отдал своего седока, и Ярый спокойно перебрался на мой плот, не замочив даже ног. И я приступил к обучению владением огнестрельным оружием моего лучшего сотника.

Его сотню я собирался полностью вооружить французскими винтовками системы Гра, и хоть их было всего 54 штуки, это не расстраивало меня. Их я заранее принёс в жертву, и то, что их было пятьдесят четыре штуки, всего лишь доказывало, что мои потери в оружии будут не критическими.

Я был далёк от мысли, что молодые негры смогут быстро овладеть оружием, да ещё и стать профессионалами, но научить их я был обязан. Также, нужно прививать им навыки ухода за оружием, чтобы оно не подвело в критический момент, и не взорвалось у кого-нибудь в руках. Это же не палица из железного дерева, и не грубое примитивное копьё, которое можно просто обтереть от крови и мозгов врага, несколько раз ткнув им в землю, и всё.

А тут ещё гадкий климат Африки, с повышенной влажностью и плохой чистоплотностью самих негров, накладывающий отпечаток на их менталитет. А винтовка, это сложный механизм, она требует ухода и заботы, как любимая женщина.

Эх, опять эти бабы. Вот вспомни о них, и тут как тут появляются всякие желания. Как там интересно, Нбенге с девчонками, ждёт?

Конечно, ответил я сам себе, куда там ей резвиться, беременной, или только родившей. Ну, это я так, наговариваю на неё. Слишком она мне была преданной, да и любой, кто посмел бы польститься на неё, думаю, был бы тут же убит, и даже не мной, а моими приближёнными, так что насчёт этого я был спокоен.

Во всех прошедших битвах я изрядно научился махать мечом, хопешем, саблей, и работать копьём (так и хотелось сказать — тыкать), а метательные ножи, весьма специфической формы, о которых я узнал только в Африке, вообще были шедевром кузнечного ремесла примитивных народов, что-то вроде бумеранга у аборигенов Австралии. Местные кузнецы очень много знали о поведении изделий из металла в полёте, да и о свойствах самого металла, тоже.