Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников.

Партизанскими делами вплотную занимался и секретарь ЦК КП(б)У С. В. Косиор. Весной 1932 года мне довелось быть у него на приеме вместе с товарищами И. Э. Якиром, И. Г. Захаровым, Н. К. Сливой, К. Е. Шинкаренко и другими. Краткие сообщения о ходе работ сделали товарищи Баар и Якир. Потом выступил С. В. Косиор. Он подчеркнул, что главное в нашем деле - подбор и обучение кадров, соблюдение конспирации.

На этом же совещании были приняты некоторые решения об укомплектовании партизанских отрядов и их материальном обеспечении.

К сожалению, с 1933 года подготовка к партизанской борьбе на случай нападения на СССР начала ослабевать, свертываться. Иона Эммануилович Якир, так много сил вложивший в это дело, противился указаниям свыше и очень переживал, что «там» не понимают, насколько все это нужно и важно. Товарищ Баар, часто встречавшийся с Ионой Эммануиловичем, рассказывал мне, что недооценку партизанской войны командующий считал недопустимой и чуть ли не преступной. Затем стали погибать люди, готовившиеся к партизанской войне. А ведь это были опытные, хорошо обученные и преданные Родине кадры. К началу войны из них уцелели единицы.

Остались в строю некоторые квалифицированные инструкторы, сохранились образцы разработанных средств борьбы, рукописные инструкции и пособия. В годы Великой Отечественной войны, когда нам пришлось заново заниматься организацией партизанского движения, все это, конечно, пригодилось. Но произвол Сталина, его недооценка приграничных районов и роли партизанских соединений дорого обошлись нашему народу.

О ДОРОГОМ И ЛЮБИМОМ. С. Л. Якир

Я оглядываюсь в недавнее прошлое, ставшее теперь таким далеким-далеким, и в памяти мелькают обрывочные и туманные картины всего пережитого. Правда, память уже ослабела, многое забылось, потускнело, и все же нет-нет да и встают перед глазами годы шестнадцатый и семнадцатый, годы двадцатые и тридцатые... И чудится мне, будто снова я рядом с тем, кого искренне и нежно любила, кому была другом и женой, с кем делила радости и горести тех трудных, но изумительно светлых, сияющих лет.

Как часто я перебираю сохранившиеся записки, документы, фотографии, вглядываюсь в дорогое лицо мужа и ловлю себя на том, что явственно слышу его голос - негромкий, спокойный, с легкой хрипотцой от усталости:

- Ты сегодня меня не жди, Саинька... Дела... Работа...

Он жил своими делами, своей работой - любой, какую поручала ему партия, - и не мыслил существования вне огромного, поистине неисчислимого коллектива бойцов и командиров, вместе с которыми в меру своих сил строил и укреплял Красную Армию. И всегда считал себя бойцом и только бойцом, кому партия - о ней он говорил с гордостью и благоговением - доверяла высокие командные посты защитника завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции.

Жена, а ныне вдова Ионы Эммануиловича, я могу говорить о нем не только как о человеке, которого видела дома, в семье, то радостным, то немного грустным, ласковым или разгневанным, но всегда наполненным неуемной энергией и постоянным стремлением сделать больше и лучше. Я бывала рядом с ним или неподалеку от него и тогда, когда ему предстояло вести войска в бой, и тогда, когда приходилось дни и ночи отдавать выполнению своего служебного и партийного долга.

Великий писатель земли русской Лев Толстой однажды сказал, что писать нужно только тогда, когда не можешь не писать. Это относилось, конечно, к профессиональным литераторам. Ио и я не могу не писать, так как воспоминания теснятся вокруг меня, стучатся в сердце, тревожат мозг и не просто просятся на бумагу, а требуют: пиши, пиши, пока еще рука держит перо и глаза твои видят окружающий мир. Ведь за этот мир, за эту жизнь, что шумит и цветет вокруг тебя, боролся, трудился и погиб бесконечно дорогой тебе и любимый человек.

Мне уже за шестьдесят, одолевают болезни, но ничто не заставит меня забыть мою совместную жизнь с Ионой Эммануиловичем.

Наше первое знакомство произошло в начале 1916 года.

Война царской России с кайзеровской Германией уже успела унести в могилу много жертв. Осиротевшие солдатские дети, голодные и разутые, бродили по Кишиневу и выпрашивали подаяние. Группа интеллигенции решила как-то помочь сиротам. Началось устройство всяких благотворительных вечеров и лотерей, а потом удалось организовать несколько детских домов-садиков.

Моя учительница музыки Зинаида Моисеевна Имас предложила мне заниматься с детьми в одном из таких садиков. Я согласилась и вскоре подружилась с ребятами. Делясь со мной своими детскими новостями и впечатлениями, они рассказывали, что с ними также занимается очень хороший и добрый дядя Иона, он сочиняет веселые сказки и придумывает замечательные игры.

Однако с «дядей Ионой» мне сталкиваться не приходилось, и я предполагала, что это солидный, пожилой человек, может быть, врач, отец семейства. А он оказался совсем молодым парнем, студентом, лишь недавно окончившим школу. И познакомились мы с ним не в детском садике, а у меня дома.