Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников.

В горпродком я уже не вернулась: вместе с Ионой уехала к месту его нового назначения - в Одессу. Поселились мы на даче бывшего царского генерала Сухомлинова, вскоре к нам присоединились Гарькавый, Левензон, Гусарев и еще много товарищей, направленных на Украину. Здесь же, в Одессе, Иона стал с благословения товарища Аралова формировать 45-ю стрелковую дивизию.

Я начала работать в информотделе Бессарабского правительства и находилась в эшелоне на станции Раздельная. Штаб 45-й дивизии разместился на станции Бирзула, поэтому видеться с Ионой приходилось очень редко, да ему было и не до меня: навалилось слишком много срочных и трудных дел.

Бессарабское правительство просуществовало недолго, и после его расформирования я с радостью поспешила в Бирзулу. Но обстоятельства снова разлучили нас с мужем.

Одессу, Вознесенск, Помошную и Черкассы захватили деникинцы. Вся территория между Каневом и Белой Церковью и к югу от железной дороги Бирзула - Голта кишела многочисленными петлюровскими и прочими бандами. Возле Жабокричева и Крыжополя оперировали части галичан, к югу вдоль Днестра - румыны. 45-я дивизия оказалась во вражеском кольце, из которого надо было вырваться во что бы то ни стало. Из истории гражданской войны известно, что в связи с таким положением была создана Южная группа войск, которую возглавили Якир, Гамарник, Затонский и Немитц. Командование 45-й дивизией временно принял на себя Илья Гарькавый. Поход Южной группы занимает свое почетное место в военной истории, и не мне описывать его. Приведу только отдельные детали.

Помню, как-то ночью Иона вместе с Гамарником и Затонским приехал из Одессы на паровозе. Даже не зайдя в наш вагон, чтобы поздороваться со мной, Иона направился прямо в штаб: там состоялось военное совещание.

Всю ночь я просидела без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Неужели он уедет, так и не повидав меня?

Но под утро Иона забежал в вагон, порывисто обнял меня и прошептал в самое ухо: - Саинька, дивизия окружена... Весь подвижной состав мы сожжем, а сами будем прорываться... - Потом испытующе взглянул на меня, словно хотел проверить, пойму ли я его, и добавил: - Я приказал всем женщинам покинуть дивизию. Тебе нужно показать пример и уехать первой. Захвати с собой еще несколько семей.

- Неужели ты заставишь меня уехать в такой момент? - запротестовала я.

- Иного выхода нет. Поход будет тяжелым, прольется много крови, я должен все время быть рядом с бойцами. Нет, нет, жёны станут обузой, пойми это...

- А если что случится?..

Он усмехнулся и ласково погладил меня, как ребенка.

- Мы с тобой молоды, родная, будем надеяться на лучшее... Как только вырвемся, обязательно встретимся!..

Еще несколько минут я упрашивала взять меня с собой, но Иона был неумолим. С необычной для него настойчивостью он объяснил мне, что сейчас должен быть свободен от всяких личных переживаний и волнений и думать только о спасении войск. Конечно, я видела, чувствовала, что ему очень тяжело расставаться со мной: ведь мы, собственно, еще не успели и побыть вместе, но, отдав приказ, он не хотел для себя никаких привилегий.

На следующее утро мы, группа командирских жен и детей, на подводах выехали из расположения штаба 45-й дивизии в сторону Одессы. По дороге многие разбрелись в разные стороны. А я и Ася Коренблит устроили небольшую инсценировку. Объявив себя курсистками, потерявшими связь с богатыми киевскими родными, мы упросили начальника белогвардейского бронепоезда, стоявшего под парами на станции Одесса, довезти нас хотя бы до Казатина. Офицер то ли поверил нашим сказкам, то ли хотел выглядеть в глазах молоденьких «аристократок» галантным кавалером, но он согласился помочь нам: до Казатина довез, а там, козырнув, высадил. Из Казатина мы поездом доехали до Фастова, потом до Киева, где и стали ждать прихода Красной Армии.

Наша очередная встреча с Ионой состоялась в Екатеринославе (Днепропетровске). Добралась я туда тоже не без приключений и трудностей. Но и приключения, и трудности уже стали привычными, а тоска по любимому помогала преодолевать самые тяжелые испытания.

Мост через Днепр был взорван, покореженные фермы беспомощно повисли над водой. Поезд подошел к первой, сохранившейся половине моста, затем пассажиры высадились из вагонов, кое-как добрели до берега и начали карабкаться наверх, чтобы продолжать путь пешком, на под-водах или машинах. Сутолока, испуганные крики, надрывный плач детей.

Я брела по колено в воде, как вдруг кто-то поднял меня и бережно водворил на более сухое место. Это был он - мой родной и любимый. Ради одной минуты нашей встречи стоило перенести все, что я перенесла. На моих глазах блестели слезы радости и благодарности. Мы снова оказались вместе!..

Хочется описать мне и внешность Ионы. Ведь до боли сердечной была дорога каждая черточка его лица, каждое движение рук, свет и тени глаз. Опишу его таким, каким видела в последний раз в Киеве, в конце мая 1937 года, перед отъездом в Москву.