Командарм Лукин

Когда в тридцать восьмом меня назначили начальником штаба Сибирского военного округа, то пригласили в ЦК. Беседовал со мной кто-то из помощников Маленкова. Закончив разговор о моем новом назначении, он протянул мне пачку чистой бумаги и предложил: «Вот вам бумага, вот перо, опишите вражескую деятельность Якира. Ведь вы с ним работали несколько лет. Встретимся через два часа».

Я отодвинул в сторону бумагу и в горестной задумчивости просидел без движения эти два часа. Я любил Якира, верил ему и не мог отыскать в его жизни и работе даже малейшего пятнышка.

Когда «кадровик» снова появился в кабинете и увидел нетронутые листы бумаги, недовольно спросил: «Почему вы ничего не написали?» — «Потому что мне нечего писать. О Якире ничего плохого сказать не могу». «Та-а-ак, — многозначительно протянул „кадровик“. — Ну что ж, можете идти». Вот каких военачальников мы, Михаил Александрович, теряли перед войной.

— О таких людях должна знать молодежь, — все еще находясь под впечатлением услышанного, проговорил Шолохов. — И мы, писатели, и вы, ветераны, в долгу перед павшими на войне и в ходе репрессий.

— Работая в комитете ветеранов войны, я часто выступаю перед молодежью, перед новым поколением офицеров и всегда вспоминаю Иону Эммануиловича — талантливого военачальника, коммуниста по сердцу и совести.

— Надо не только рассказывать о таких людях, надо о них писать, чтобы знали не только ваши слушатели, но миллионы советских людей.

Новые заботы

Две недели с Шолоховым на Дону пролетели быстро. О многом переговорили эти два удивительно схожих по духу человека. Они и сами понимали родство своих взглядов на прошлое и настоящее. Потому и отводили душу открыто, не таясь, будучи совершенно уверенными в том, что собеседник его поймет. Конечно, это были разные люди по складу характера, по жизненному опыту, но у них была единая основа — глубокая любовь к Родине, преданность партии, единая боль и забота о лучшем для своего народа.

В Москву Лукин вернулся возбужденным, словно испил из родника живительной влаги. Рабочий день у него и прежде был расписан по минутам, а теперь он словно сжимал эти минуты до предела и за то же время успевал делать гораздо больше. А вечерами все дольше засиживался в своем кабинете. Даже внук Митька не мог понять, почему дед стал меньше уделять ему внимания.

А вскоре после встречи с Шолоховым в ноябрьском номере «Огонька» появилась большая статья генерал-лейтенанта Лукина «Мы не сдаемся, товарищ генерал!». В ней Михаил Федорович рассказал о боях под Вязьмой, о тяжком времени фашистского плена. И впервые миллионы читателей узнали правду о генерале Качалове, о незаслуженных обвинениях этого преданного Родине человека, узнали подробности его гибели.

И не предполагал Михаил Федорович, сколько откликов вызовет его статья. Шли письма из Ростова-на-Дону я Баку, из Майкопа и Елани, из Алма-Аты и Воронежской области, со всех концов страны. Оказывается, многие солдаты и офицеры армий, которыми командовал Лукин, считали его погибшим и теперь радовались, узнав, что он жив. Во многих письмах были и радость, и боль, и мольбы о помощи. Саднят бойцов открытые раны, болят сердца, нет человеку успокоения…

Письмо из Азербайджана от Пашаева Бахтияра Искандеровича: