Командир гвардейского корпуса «илов»

— Это что же, везение?

— Да, шансов уцелеть — один из ста. — Генерал взял из коробки папиросу. — А о Шутте вы, наверное слышали.

— Знаю, что он шутник, позер, любитель выпить...

— Но-но! — перебил Рязанов. — Пьет он лишь свои наркомовские. А вот что шутник, так тут Николай свою фамилию оправдывает, это точно. Перед каждым вылетом тарелку ломает. Не сломает — не полетит.

— Это вроде как суеверие...

— А разве не суеверие, когда летчики не бреются перед боевым вылетом, а некоторые сначала на земле посидят, прежде чем залезть в кабину? В полку Шевчука, например, один летает с собачонкой...

— Так это же нарушение, товарищ генерал.

— Нет тут никакого нарушения, дорогой. До сих пор существует в русских деревнях обычай вешать в домах лошадиную подкову на счастье, посидеть перед дальней дорогой... А поведение летчиков понятно: умирать-то никому неохота... Просто эти шутки у Шутта и других что-то вроде счастливых примет. Ребячество, конечно. Зато вы посмотрели бы Шутта в бою! — Василий Георгиевич глубоко затянулся папиросой и продолжал: — Шутки, конечно, разные бывают. Их надо научиться различать. А если командир по пустякам начинает шпынять подчиненных, то путного из этого ничего не выйдет. Одна нервотрепка. Знаю по себе... Был такой случай. Как-то группа «илов» возвращалась с задания. Запрашиваю: «Кто ведет группу?» — «Пушкин», — бодро отвечает ведущий. Я тогда здорово устал, не до шуток было. Запросил еще раз. «Пушкин», — опять ответ, но слышу голос осекся. «Придется разобраться», — говорю. Через пару часов приехал в полк. Собрали летный состав. Я строгим голосом спрашиваю: «Кто вел шестерку — выйти из строя». Молодой, среднего роста офицер сделал три шага вперед. Приложив руку к козырьку, представился: «Лейтенант Пушкин». Я переспросил фамилию. Думаю, может, ослышался. Он подтвердил. Рассмеялся я тогда. Что же мне оставалось делать? «А я уж думал, — говорю, — решили разыграть меня. Приготовился всыпать по первое число новоявленному поэту. Так вот, товарищ Пушкин, фашистов вы сегодня колотили по-гвардейски. Объявляю группе благодарность».

Помолчав, Василий Георгиевич приказал вызвать полковника Шундрикова.

Через час командир 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии Владимир Павлович Шундриков, щеголеватый, стройный, входил в кабинет Рязанова.

— Готовится последний штурм, — сказал Василий Георгиевич, — вашей дивизии предстоит решить две задачи: первую — поставить в точно назначенное время дымовую завесу по руслу реки Нейсе, вторую — безотрывно сопровождать танковую армию Рыбалко. Лично вам, Владимир Павлович, придется поломать голову над выбором подходящих аэродромов. Может быть, следует искать их на линии прорыва. Это для того, чтобы поспеть за танками... Задачи понятны?

— Не совсем, товарищ генерал.

— Тогда присаживайтесь поближе, полковник. Разберемся по порядку.

Стрельба донеслась с левого берега Нейсе.

— Николай Павлович, что, уже началось? — беспокойно спросил Рязанов командарма-13 генерала Пухова. Стрелки наручных часов показывали два часа ночи.

— Несколько рот ведут разведку боем, — оторвавшись от телефонной трубки, сообщил Пухов.

— И каков результат?

— Все попытки продвинуться вперед и вклиниться в оборону врага наталкиваются на организованное сопротивление...

Была ночь 16 апреля 1945 года. Через несколько часов должно начаться последнее в этой войне наступление — берлинское. В ходе ночного боя разведка установила, что противник прочно занимает обороняемые позиции, которые протянулись на несколько сот километров по левому берегу Нейсе. Василий Георгиевич знал из донесений своих штурмовиков-разведчиков, что за первой, главной полосой обороны шла вторая, а на западном берегу реки Шпрее — третья (тыловая), оборонительная полоса.

Спать было некогда, и генерал Рязанов «сел» на телефон: связывался со своими полками. Задание, поставленное Коневым перед штурмовиками, было необычным, но от умелого его выполнения зависел успех первых часов наступления общевойсковых и танковых армий...

Над рекой занимался рассвет. Рязанов отдал приказ поднять корпус в воздух и ждал появления первых групп. Послышался характерный рокот «илов». Василий Георгиевич по номерам на фюзеляжах узнал ведущих — командира 144-го полка Героя Советского Союза гвардии майора Михаила Степанова и комэска 140-го полка гвардии капитана Николая Яковлева. В 6 часов 50 минут краснозвездные «ильюшины» появились над передним краем. Сделав несколько заходов, штурмовики выпустили шлейфы дыма, и река Нейсе окуталась бело-желтой завесой. Истребители прочесывали небо, не допуская немецкие самолеты к штурмовикам.