Командир гвардейского корпуса «илов»

...Свой КП командующий 4-й гвардейской танковой армией генерал-полковник Лелюшенко расположил южнее берлинских пригородов, в районе Беелитца, на плоской крыше одного из домов, откуда просматривалась местность далеко на юго-запад и северо-восток. Нашим войскам приходилось драться перевернутым фронтом. Причем линия его часто менялась, а в иных местах ее временами трудно было определить. Именно это обстоятельство больше всего беспокоило Василия Георгиевича Рязанова: немудрено угодить и по своим.

Свои опасения Рязанов высказал Лелюшенко. Дмитрий Данилович согласился и дал указания, чтобы обо всех изменениях расположения наземных войск немедленно сообщалось авиаторам.

— А то Рязанов может так ударить, — мрачно усмехнулся командарм, — что костей не соберут. Вон какая мощь в его руках.

Рязанов постоянно находился на КП вместе с Лелюшенко, руководя действиями штурмовиков. В течение двух суток он не сомкнул глаз: враг лез напролом. Приходилось бить каждую группу фашистов, каждый танк, каждую самоходную установку, бить с обеих сторон.

30 апреля прорвавшуюся из окружения вражескую группировку войск отделяли от армии Венка каких-нибудь три-четыре километра. В эти тяжелые для танкистов Лелюшенко дни 1-й гвардейский штурмовой авиакорпус оказал фронту неоценимую помощь. Он нанес мощный удар по прорвавшейся группировке. Совместными усилиями танкистов и летчиков она к исходу дня была полностью ликвидирована. Следы жестоких боев можно было видеть на каждом шагу. Гитлеровцы оставили на поле боя только убитыми около 5 тысяч человек. Свыше 13 тысяч солдат и офицеров было взято в плен. Летчики корпуса с 27 апреля по 1 мая совершили 900 самолетовылетов.

Когда бои завязались в самом Берлине, штурмовики Рязанова били по улицам, по отдельным домам и этажам. Чтобы выкурить «фаустников», требовались снайперская точность и безошибочный расчет. На помощь пехотинцам и танкистам, сражавшимся в Берлине, посылались самые опытные летчики, следопыты-охотники.

За массовый героизм и образцовое выполнение заданий командования при штурме столицы третьего рейха корпусу Рязанова было присвоено наименование — Берлинский, на его боевом гвардейском знамени рядом с орденами Красного Знамени и Суворова появился третий орден — орден Кутузова. Многим летчикам-штурмовикам присвоили высокое звание Героя Советского Союза, а пятеро прославленных асов — В. И. Андрианов, Т. Я. Бегельдинов, И. X. Михайличенко, М. П. Одинцов, Н. Г. Столяров — награждены второй медалью «Золотая Звезда». (С. Д. Луганский удостоен ее в 1944 году.)

В последние дни войны Рязанов управлял боевыми действиями групп штурмовиков, поддерживавших стремительный рейд танкистов Лелюшенко на Прагу.

Наступила пора подвести итоги. А они были внушительными.

Летчики соединения Рязанова за годы войны совершили более 58 тысяч боевых вылетов, уничтожили 3770 танков, 21 200 автомашин, 633 батареи полевой артиллерии, 1166 самолетов и много другой военной техники.

2 июня 1945 года за выдающиеся боевые заслуги, умелое управление частями и проявленные при этом личное мужество и героизм Василий Георгиевич был награжден второй медалью «Золотая Звезда».

Хотя война и закончилась, у Рязанова было немало дел. Он по-прежнему редко находился в штабе, а больше пропадал в полках, на полевых аэродромах. Обобщал накопленный в годы войны боевой опыт, организовывал переучивание личного состава на новые типы самолетов. Опубликовал в «Красной звезде» статью о формах учебы летчиков-штурмовиков в мирные дни...

Василия Георгиевича Рязанова все-таки вызвали в штаб ВВС и предложили более высокую должность. Забот стало вдвое больше. Выручал военный опыт. К тому же приходилось выполнять нелегкие обязанности депутата Верховного Совета УССР. Вскоре коммунисты избрали Рязанова кандидатом в члены ЦК КП Украины.

Но здоровье Василия Георгиевича ухудшалось: война давала о себе знать. 8 июля 1951 года генерала Рязанова не стало.

Много лет спустя И. С. Конев, вспоминая о тех, с кем ему довелось воевать в Великую Отечественную, писал: «Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких я только знал за весь период войны. Сам Рязанов являлся командиром высокой культуры, высокой организованности, добросовестнейшего отношения к выполнению своего воинского долга. Он умер после войны еще сравнительно молодым человеком, и я тяжело переживал эту утрату...»